Подростки - [17]

В тарантасе сидела улыбающаяся Лена и с ней, очевидно, сестренка, темноволосая, смуглая, черноглазая девочка.

На козлах, вытянув руки, как настоящий кучер, сидел стройный мальчик, такой же смуглый, черноглазый, как и девочка. На нем была сатиновая рубашка и белый пояс с кистями.

Все это Вера рассмотрела быстро, одним взглядом. Она даже заметила, что мальчика портил картуз с большим козырьком, какой обычно носили ученики городского училища.

— Заходите, заходите, — сказала она, подходя к Елене, — мама сейчас, а я уже готова.

Спрыгнув с тарантаса, Елена поздоровалась с Верой и показала ей на Наташу.

— Познакомьтесь, Вера, это моя сестра, Наташа.

Вера по привычке сделала книксен[2]. Наташа проворно соскочила с тарантаса и поздоровалась. Девочки сразу оживленно заговорили. Еще бы, у них было столько общих серьезных вопросов. Надо было решить, какую лучше взять корзинку, сколько можно в день набрать ягод…

Валентин сидел хмурый, недовольно слушая болтовню девочек.

— Ой, — вдруг спохватилась Наташа, — познакомьтесь. — Это брат мой, Валя. — Вера посмотрела на него с некоторым интересом и любопытством.

Мальчик не мог сразу решить, как ему быть. Он не знал, здороваются ли с девочками за руку. Кивнул на всякий случай головой.

— Нет, здравствуйте! — немного капризно сказала Вера и, подойдя вплотную, протянула руку.

— Осторожно, об деготь измажетесь, — вместо приветствия сказал Валя, однако руку подал.

— Ха-ха-ха, — тоненько и звонко расхохоталась Вера. За ней засмеялась и Наташа. — Это у вас такое «здравствуйте!» — И она, повернувшись, побежала в дом.

«Вот вертихвостка девчонка, — рассердился Валя, — ха-ха-ха, да хи-хи-хи. Подумаешь, городская, вырядилась… приседает. У, пигалица!»

— Эй, эй, не балуй! — крикнул он на лошадей, хотя они стояли спокойно.

— Валя! — раздался Верин голос. Мальчик вздрогнул и оглянулся.

Вера стояла у раскрытого настежь окна. На темном фоне комнаты ее светлые волосы выделялись особенно ярко. Глаза блестели весело и задорно. Девочка улыбалась, и от этого на щеках ее появились две маленькие ямочки.

«Нет, она не пигалица», — подумал мальчик о некоторым даже удовольствием.

— Идите в дом, — позвала девочка.

— Нельзя, кони уйдут.

— Ну, как знаете. — Вера сморщила носик и захлопнула окно.

«Вот сорока, — опять с досадой подумал Валя. — Зачем только и поехал. Будет трещать всю дорогу… да, поди, еще и мать барыня… Связался… Копаются долго!»

Стали, наконец, садиться. Валя слышал, как зазвенел голосок Веры, как подружившаяся с ней Наташа, смеясь, что-то рассказывала. Вышла Елена. Мальчик и головы не повернул. Вот, должно быть, из дому вышла сама барыня.

— Какая прелесть лошади! — раздался низкий, слегка глуховатый голос. — Ай, да кучер, молодец!

«У, толстая барыня… — все еще не оглядываясь, подумал мальчик. — Сейчас садиться будет — тарантас накренится. Коней с такой загонишь в мыло».

Он оглянулся. С парадного крыльца спускалась высокая, стройная женщина в скромном, темно-синем платье. Ее каштановые густые волосы были собраны под шелковым шарфом в большой узел. Она так ласково улыбалась, что Валя не выдержал и тоже улыбнулся.

«Ишь ты! — подумал он, — вот так барыня, и на барыню не похожа».

— Ну, здравствуй, Валя! — Нина Александровна протянула мальчику руку. — Выезд у тебя замечательный, горюновскому не уступит.

Валя был польщен. У Горюнова были первые рысаки в городе.

— Я сяду рядом с Валей, — неожиданно заявила Вера. — Мы поместимся, да?

Мальчик молча подвинулся. Вера села рядом.

— А ну, милые, — солидно пробасил Валя, — трогай! — и шевельнул вожжами. Лошади с места взяли дружной рысью.

Выехали за мост. Мимо бежали низенькие, утопавшие в зелени домики Заречья. Вскоре въехали в густую березовую рощу, тянувшуюся по обе стороны широкой дороги.

«Прокачу, пока не жарко», — подумал Валя. Ему захотелось немного созорничать.

— А ну, милые, наддай! — и он вожжой вытянул иноходца вдоль спины. Тот рванулся и прибавил ходу. Пристяжная, откинув голову, перешла на галоп.

Вера испугалась. Она зажмурила глаза и, схватив Валю за руку, чтобы не свалиться с козел, прижалась к нему. Это мешало править. Он хотел отодвинуться, да некуда было. Выдернуть руку? А если и впрямь упадет? Что бы сделали на его месте Колька или Механик? Как поступил бы атаман Золотой?

Валя решил не отдергивать руку. Нельзя же, чтобы девочка упала. И на всякий случай попридержал лошадей.

Подъехали к реке. Места здесь были живописные. Этот берег низкий, пологий, порос густой, никогда не кошеной травой, а противоположный — гористый. Среди зелени лесов чернели скалы, уступами спускавшиеся к реке.

— Бродом сейчас поедем, — предупредил Валя, — на той стороне самое ягодное место. В прошлом году здесь наши втроем пять ведер клубники взяли.

Вера, которая, осмелев, снова спокойно сидела рядом, от удивления даже руками всплеснула.

Дорога спустилась в реку. Лошади, осторожно ступая, вошли в воду.

Вере снова стало страшно. Колеса погружались все глубже и глубже. Вода разбивалась о вертящиеся спицы. Если смотреть на них, то казалось, что тарантас и лошади плывут против течения. У девочки закружилась голова.