Подозрительные предметы - [22]
Будильник в восемь. Её рука высунулась из-под одеяла, нащупала телефон на полу у кровати; поднесла к глазам – едва нащупали фокус, – выключила сигнал. Взялась руками за металлическое изголовье широкой постели, вытянулась в струну.
Снилось что-то чудесное, необъятное в своей замечательности. Жаль, сейчас уже никак не вспомнишь, сколько ни бейся.
На улице ещё темно. Тина зажгла повсюду свет, включила кофе-машину и плоский телевизор, висящий на стене. Доброе утро, сельское хозяйство.
В душ. Холодная-горячая-холодная-горячая. Хорошо! Посмотрелась в зеркало на себя обнажённую: кажется, бока, действительно, немного ушли – повод для оптимизма. Конечно, ни здесь, ни тут естественным образом не нарастишь, но будем и тем довольны, что ничего лишнего не выпирает, правда?
Прежде, чем сушить волосы, пробежала глазами твиттер. Сама записала свежую идею: Про «утро добрым не бывает» придумали алкоголики! Какое утро может быть добрее, если ты знаешь, что сегодня четверг? Только утро пятницы!
Долго сушила волосы. На завтрак – чашка кофе и творог. Нужно же как-то уравновешивать вечернее объедение. По телевизору показывали бодрящую утреннюю телепередачу, которая, скорее, склоняла ко сну. Выключила.
Лосины, серое платье, просторный чёрный кардиган. Волосы в пучок, сдержанно-мрачный макияж, тяжеловесные очки. Буду сегодня серьёзной, поучусь. В конце концов, когда приходишь на учёбу редко, начинаешь её по-настоящему ценить. Да.
Покормить эту чёртову птицу.
Что же мне сегодня снилось?
На улице неясно, наступил рассвет или ещё нет, небо цвета черничного йогурта. Чтобы срезать – мороз же! – пошла по знакомой тропинке, опираясь на фонарный столб переступила через оградку и вышла на проезжую часть. Машин, как назло, мало.
Напротив – медицинский институт. Вот пошла бы ты, Тина, на врача – было бы дело: пешком до института пять минут, никаких тебе пропусков и соблазнов. Какие там соблазны в этой дыре! Хорошему делу бы научилась; деньги, конечно, дрянь, но в этом есть что-то от самопожертвования. Медсёстры на войне. Вышла бы замуж удачно, в конце-то концов: за всю семью тогда стала бы отдавать долг обществу. Красота!
Думала об этом, пока ехала в машине. На водилу не обратила бы особого внимания, если бы он не начал о том же: в скорой помощи, говорит, работает, тоже за рулём. Туда на машине, сюда на машине, так круглые сутки и сижу, мол.
– Ты себе не представляешь, – говорил он с едва заметным кавказским акцентом, – как тяжело куда-то ехать сквозь эти пробки. Не уступают дорогу, суки, и всё тут! Видят же, что скорая, спасать человека надо, но не пропускают. А всё знаешь почему? Потому что развелось всяких уродов на машинах с мигалками. Все знают, что они бездельники, им на самом деле спешить некуда, вот и никаких мигалок не пропускают.
– Ну, знаете! – обиженно воскликнула Тина, – Мой папа, скажем, тоже с мигалкой ездит. Очень важный, занятой человек, между прочим.
Соврала, конечно. Папа ездил с мигалкой когда-то очень давно, когда Тина была маленькой девочкой. Иногда можно было просто покататься со включённым сигналом, это её очень веселило. Сейчас бы, подумала, была бы у него мигалка – это бы многое значило. Не ездила бы Тина каждый день на бомбилах с «Жигулями», да и не жила бы на окраине города.
Водитель подвёз её до метро и отказался брать деньги. Сказал:
– Что ж вы до метро, девушка? Я бы вас до самого места назначения доставил бесплатно!
И криво улыбнулся, сверкнул серебряным зубом.
– Вам куда ехать?
– Куда надо! – и захлопнула дверцу.
Помимо русской и зарубежной философии в вузах необходимо преподавать философию таксистов.
В метро глядела на кислые лица, раздумывала. Так, нужно поймать момент и нажать кнопку, когда поезд остановится на станции.
Чем раньше встаёшь, тем больше вероятность мыслей об эмиграции. Дядя президент, отмените утро в целях сохранения государственности!
Войдя в аудиторию с опозданием, Тина ступала аккуратнее – чтобы каблуки не стучали слишком громко. Не помогло – паркет был гулкий; преподаватель взглянул на неё брезгливо.
Симпатичный, конечно, приятный мужчина. Одет он серьёзно, но не напыщенно, и, пожалуй, со вкусом, неплохо пострижен, и щетина эта. Одна проблема – ну с чего ему было становиться преподавателем? Нет, понятно, престижный вуз, хорошие люди работают, особая притягательность места… Нет, не понятно.
Сидели в небольшой пыльной аудитории, две группы: Тинина и пиарщики. Вместо семинара преподаватель читал лекцию: общий лектор его чем-то не устраивал, да и не ходил на него никто.
– Лагерь социалистической прессы, – говорит, – отличался крайней эклектичностью и резкой динамикой развития, причём не всегда позитивной.
Не поднимая руки, подала голос Тоня, провинциальная одногруппница себе на уме.
– Лагерь социалистической прессы отличался, простите, чем? Эк-лек…
