Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге - [93]

Великий Государь, с крайнею досадою за дерзость сию вскочив с кресел, подбежал к нему, как казалось, с намерением ударить его; но присутствие духа остановило его за креслами Головина. Монарх полюбопытствовал посмотреть, что он пишет; а тот, не примечая будто бы ничего, продолжал писать; Государь, читая из-за него писанное им, дождался окончания. Можно себе представить, сколь было приятно ему, когда прочел он все написанное Головиным; оно содержало следующее: «Стыдно и грешно сенаторам возлагать на отягощенный и без того народ новое бремя, когда сами они без большого отягощения принять могут оное на себя: и для того настоящую нужду в провианте наполняют они из собственного своего запасного хлеба, которой есть у них в Петербурге и в деревнях их; вследствие сего Иван Головин приемлет на себя поставить десять тысяч четвертей.» Написав сие, не обращая на Государя глаз своих, подал он лист сей сотоварищам своим, сказав: «Слышь ти, вот какое надо определение! Подписывайте ж сколько кто сможет; а на нас смотря подпишут и все знатные по мере своей». Устыженные сим товарищи его и Меншиков, подписали каждой по стольку ж, а последний втрое, чему потом. подражали и все знатные.

Когда же Великий Государь благодарил за усердие Г. Головина, то сей на оное ответствовал: не за что Государь благодарить; мы должны тебе все по возможности помогать; и ты, чаю, по исправе велишь взятое от нас число всем нам возвратить со временем.[184]

46. Монарх обвиняется судом в отнятии у рижского гражданина гак земли, который ему и возвращается

Великий Грсударь, по завоевании Риги; быв там впервые наградил услуги генерал фельдмаршалов графа Шереметева и князя Меншикова, пожалованиеи им не малого числа в завоеванной земле сей гаков земли, из числа которых последнему достался один принадлежавший рижскому гражданину.

Гражданин сей, не зная никаких за собою преступлений, менее же еще, чтобы он чем-либо оскорбил его величество, осмелился к новому государю своему прийти и объясниться, что он ни в чем перед его величеством не провинился, и ни малейшей не подал причины ко гневу его; и потому не понимает, за что родовой его гак, по указу его величества, отнят у него и отдан князю Меншикову.

Монарх выслушав оное терпеливо, сказал ему без гнева: «Ежели ты прав, то можешь принадлежащее тебе отыскивать судом. – Но на кого и где могу я спросить? – На Меншикова и в здешней ратуше. Если же дело коснется и до меня, то и я ответствовать буду должен, – сказал Монарх: – ибо-де когда кто находится здесь, то кто б он ни был, подлежать должен и законам здешним». Удивленный таковым ответом гражданин, и не видя ни малого в Монархе гнева, спрашивает: «И так Всемилостивейший Государь вы позволите мне принести за сие жалобу? – Никто не может у тебя отняшь права защищать себя, заключает Монарх.

Гражданин сей, написав челобитную на князя Меншикова, как на насильного завладетеля наследственного гака его, подает оную в ратушу; но Судьи не принимают оной, объясняя, что гак его с прочими пожалован князю, по именному его величества указу, следовательно просьба твоя относится на высочайшее лицо самого государя; а государя судить они не могут. Гражданин объявляет, что он изъяснялся о сем с самим государем, и именно его величество повелел ему просить о сем в ратуше. По многим рассуждениям наконец челобитная сия принята и найдено, что гак его точно ему принадлежит; и что в указе, коим пожалованы Меншикову гаки, не объявлено ни вины его, и даже имени его не упомянуто. Вследствие сего отряжен был один член ратуши к Князю Меншикову с донесением ему о сей на него просьбе; и что, по законам здешним, его светлость должен придти в ратушу, и выслушать сию просьбу и приговор ратушский; но Князь ответствует, что он того гака не отнимал, а пожалован тот ему был от монарха. Все сие чрез члена же ратушского представлено было его величеству, и монарх подтвердил ответ Меншикова. «Так что же приказать изволите?» – говорит присланной член: «Делайте, что законы ваши повелевают; и буде гак тот действительно принадлежит гражданину тому, то я должен буду на оное ответствовать». «В таком случае, всемилостивейший государь, должно будет вашему величеству самому пожаловать в ратушу к ответу. «Хорошо, – сказал Государь, – когда оповестите меня, я буду».

Дело было рассмотрено вновь; гак было приговорено возвратить законному владельцу; и Монарху о сем было оповещено.

Великий Государь по такой повестке тотчас прибыл в ратушу; встретили его у крыльца, и Монарх взойдя с ними в присутственную палату, повелел им сесшь, а на особом стуле и сам сел. Прочли дело и спросили: не имеет ли его величество к оному чего прибавить? и когда государь ответствовал, что не имеет, тогда прочтен был другой закон, по коему повелевалось при заключении дела не быть в палате ни просителю ни ответчику. Монарх вышел в другую палату. Заключение учинено: проситель был оправдан; а ответчик обвинен. Позвали вновь Монарха в присутственную палату и прочли решительное заключение. Великий Государь, выслушав оное, благодарил их за беспристрастие в решении дел, поцеловал каждого в голову и сказал: «Что когда Государь их повинуется закону, то да не дерзнет никто противиться оному.» И гак тот возвращен просителю.