Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге - [92]

Г. Иголкин, узнав, что монарх прибыл в С. Петербург, приехал туда и сам со внуком; он написал челобитную в Сенат, на полковника Преображенскаго полку Петра Алексеевича, и прописав в оной все происходившее, жаловался горестно на неустойку его и проч. Он челобитную сию в присутствии в Сенате государя подает; но ее не принимают, объявляя, что сей полковник есть сам государь; а государь не подсудимым нигде и проч. Старик поднимает вопль, жалуется на свою обиду; а так как здание Сената состояло тогда в низеньких мазанках, то произошедший от вопля того шум дошел, как желал он, до ушей государя; и его величество спросил о причине оного? на что секретарь ответствовал: какой-то безумный старик просит с воплем принять от него челобитную на полковника Преображенского полка; и хотя-де ему толкуют что полковник сей сам Государь, на которого не можно ни где принять челобитной, но он-де кажется непонимающим сего: и неотступно просит о принятии её. «Ах! – сказал Государь, – он не безумен; я знаю, кто он, и я виноват пред ним; примите у него челобитную, введите его суда и помирите меня с ним.» Принятая челобитная было прочтена; и потом введен был и сам старик; он, войдя, поклонился всем низко, а на Монарха и не смотрит. Тогда князь Яков Федоровичь Долгоруков, знавший его в полону, зачал говоришь первый: «Старинушка! Государь признается, что виноват пред тобою, помирися с ним». Но он, проливая слезы, ответствует:

«Какая мне польза в признании его, когда внук-то мой и по сию пору еще солдатом?» Встает сам Монарх подходит к нему и с чувствительно говорит: «Дедушка! я виноват, забыл обещание мое; но как должно было внуку твоему быть уже два месяца прапорщиком, то ныне за вину мою жалую его подпоручиком; – помиримся!»

Старик, проливая от радости, не от печали, слезы, говорит монарху: «Когда так, государь, то я не истец, Бог тебя простит». Монарх обнял его, поцеловал и посадя с собою в одноколку, привез его, к государыне, рассказал ей все произошедшее. Монархиня оправдала просителя и похвалила признательность великого супруга своего. Их Величества удостоили его посадить за стол свой;. внук его был пожалован и отпущен с дедушкою в Новгород, на такое время, сколько он захочет продержать его при себе.[183]

45. Признательность монаршая и снисхождение его на дерзновенной поступок Г. Головина

В продолжение войны со Швецией, одно из главнейших попечений Монарха было об обеспечении армии провиантом. Когда же, по разбитии Карла XII под Полтавою, театр военных действий из Малороссии был перенесен в Лифляндию; откуда происходили оправления флотов в разные места, в том числе и в самую Швецию: то и настала нужда доставлять в армию и на флот провиант в С.-Петербург; но доставление в оный было тогда весьма еще затруднительно.

А поскольку в 1710 году понадобилось оного большее пред прежним количество: того ради Монарх по прибытии своем из Москвы в С. Петербург, и повелел князю Меншикову предложить, будто бы от себя, господам сенаторам, составлявшим часть сената, о собрании и доставлении в сию новостроящуюся столицу свою, к маю или июню не достающего не малого числа хлеба; а я-де, примолвил государь, и сам к вам буду.

Князь предложил господам сенаторам: Поскольку его величеству потребно еще знатное количество хлеба, для удовольствования оным армии, а более флота к его отправлению в море; и как-де Государь к такому скорому времени недоумевает, откуда бы хлеба взять, то и находится в крайнем сем беспокойстве, и вы, продолжает князь, сделаете великую угодность монарху отысканием удобнейшего средства к доставлению потребного количества хлеба. Господа Сенаторы, по нескольких рассуждениях, не могли сыскать более удобного средства, как собрать требуемое количество хлеба с крестьян Новгородской, яко ближайшей, губернии, расположена на душу, по чему придет.

Меншиков, желая угодить Государю, постарался к приезду его заготовить о сем определение, которое и в самом деле было изготовлено и сенаторами подписано, кроме Ивана Михайловича Головина, не бывшего на то время в собрании сенаторов за случившимися ему нуждами по Адмиралтейству.

Надобно знать, что сей г-н Головин прикомандрован был Монархом на время присутствовать в Сенате.

По подписании помянутого определения прибыл монарх. Сенаторы донесли его величеству, что они известясь чрез князя Меншикова о нужде, какую его величество имеет в хлебе, определили собрать, оной, по краткости времени, с крестьян Новгородской губернии ибо-де из дальних губерний ни собрать, ни привезти оного в Петербург к объявленному времени не можно. Определение сие было прочтено, и Монарх по нужде был оным доволен. Но, как сказано, не было тогда в собрании г-на Головина, то его величество и повелел послать за ним, по прибытии которого предложено было ему представлено определение оное. Но сей достопочтенный сын отечества, приказав Секретарю читать оное, при каждой почти строчке, качая головою, говорил: «Куда какие умные головы! слышь ти», (сие было присловие его) а по прочтении взял определение и не говоря ни слова, разодрал оное пополам, и стал писать на белом листе, ворча нечто про себя.