Подарок фирмы - [31]

Наконец он вынул конверт, отсчитал пять билетов по пять тысяч, вложил их в конверт и нехотя протянул мне.

Новенькие, хрустящие купюры. Я положил деньги во внутренний карман пиджака.

— Спасибо, Драпер. Теперь ты мне остался должен ровно полмиллиона. Считай, что двадцать пять тысяч ты заплатил за то, что пытался навесить мне лапшу на уши.

По рукам?

Он смотрел на меня, не моргая.

— Ладно. Сколько времени тебе нужно?

— Дай мне несколько дней. Я тебе сообщу.

— Ты ведь сумеешь сработать это дельце. Тони, правда?

— Да, — ответил я, открывая дверь.

В коридоре никого не было.

Драпер молча наблюдал за мной. Взгляд у него был какой-то странный.

Он даже со мной не попрощался.

21

Супермаркет "Идеальный очаг" занимал весь угол площади Пуэрта-Серрада и улицы Толедо. Огромные красные буквы были видны издали. По обе стороны от входа висели увеличенные фотопортреты матери Кристины в полный рост. В руках она держала хозяйственную сумку с продуктами компании Фуэнтес. В глаза бросались яркие этикетки на банках мясных консервов. Сеньора улыбалась. Одета она была как домашняя хозяйка, выскочившая из дому за продуктами в ближайший магазин.

Я толкнул двери с табличкой «Администрация». Столы стояли в два ряда, как парты. За каждым столом виднелась голова, склонившаяся над бумагами. Никто не обратил на меня никакого внимания.

Я прошел в глубину, где за отдельным столом сидела женщина лет пятидесяти с сильно накрашенным бледным и узким лицом. Она что-то быстро печатала на машинке.

На мой вопрос, могу ли я видеть Кристину Фуэнтес, она вообще не отреагировала, даже головы не подняла.

Спустя некоторое время женщина все же спросила:

— Вы записаны?

— Думаю, что да. Меня зовут Антонио Карпинтеро.

Она открыла большой блокнот в красном переплете.

— Извините, — тонкие губы, тронутые морщинками, презрительно скривились, — вашей фамилии здесь нет.

— Мы договорились о встрече. Сообщите, пожалуйста, сеньоре, что я жду.

— Донью Кристину нельзя беспокоить. Она очень занята. Если вы по делу, я могу вас выслушать.

— Мне нужно поговорить с сеньорой лично. Она могла забыть о нашей договоренности. Бывает, не правда ли?

Женщина оглядела меня с ног до головы с явным неодобрением и отвернулась, хотя я специально надел лучшее, что у меня было: темно-коричневый пиджак, купленный за пять тыслч песет в последний день распродажи, устроенной фирмой «Ариас» по случаю ликвидации магазина, брюки цвета корицы и накрахмаленную белую рубашку с коричневым галстуком.

— Зайдите в другой раз, — скрипучим голосом произнесла она и снова положила пальцы на клавиши машинки. Пальцы ее были похожи на когти большой хищной птицы, в которых зажата кость. — Я очень занята, извините, — и принялась стучать на машинке еще быстрее, чем раньше. Я положил руку на каретку.

— Позвоните ей по внутреннему телефону. Если сеньора не захочет принять меня, я тут же уйду. Хорошо?

Бледное лицо женщины, покрытое густым слоем макияжа, стало пурпурным.

— Вы не записаны на прием, сеньор… Вас сегодня не ждут. Немедленно покиньте помещение или…

В этот момент двери за спиной секретарши открылись. Из кабинета вышел высокий атлетического сложения парень без пиджака, с черными вьющимися волосами и смуглым жуликоватым лицом. В руках он держал какие-то бумаги и делал вид, будто внимательно в них вчитывается.

Мимо нас он прошел, не поднимая глаз.

— Мы закончили, — произнес он отрывисто, выплевывая слова. На его мелких зубах были следы помады. — Ваша очередь, проходите.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Вам бы почаще давать птичий корм, заливали бы убедительней. В следующий раз принесу, посмотрим, что вы будете петь.

Помахав ему рукой, я подошел к двери и постучал.

Хрипловатый голос Кристины пригласил меня войти.

Так и не услышав за спиной стука машинки, я прошел в кабинет мимо застывшей секретарши.

На Кристине была узкая бледно-сиреневая юбка с разрезами по бокам, которую она с рассеянным видом разглаживала, стоя посреди кабинета.

Лицо ее выразило удивление.

— Тони, — сказала она. — Извини. Я совсем забыла, что мы условились на сегодня. Как тебе удалось пройти?

— Я подкупил твою секретаршу.

Она направилась к большой черной софе в углу кабинета. Рядом стояли два кресла и столик с множеством журналов. Взяла лежавший на софе легкий жакет с подложенными плечами, встряхнула его и надела. Потом подошла к большому письменному столу, села в откидывающееся кресло, закурила сигарету и небрежно выпустила дым.

Кабинет был очень большой, с высоким окном, затянутым белыми гардинами. В одном углу стояла мягкая мебель, в другом — стенка из светлого дерева с книгами, фотографиями в рамках и образцами раклаклы. Стены кабинета украшали еще два портрета матери Кристины, на полу лежал серый палас.

— В тот вечер у тебя дома я несколько перебрала. — Она откинулась в кресле и посмотрела на меня невидящими глазами. — Понимаешь, я нервничала. Все эти глупости, подозрения в связи со смертью Луиса… — Она сделала жест рукой, как бы отгоняя надоевшую муху, — Фотографии… В общем, я вела себя как девчонка. Слишком тяжелый был день, я потеряла контроль над собой.

Меня нетрудно понять, не правда ли? До сих пор никак не могу оправиться. Трудно свыкнуться с мыслью, что Луис покончил с собой.