Подари мне второй шанс - [5]

Просто Чезаре не привык ждать.

Он уже знал, кто она такая, когда решил подойти к ней в галерее. Чезаре видел ее на светских приемах раньше, хотя пути аристократической богемы, к которой принадлежал он, крайне редко пересекались с кругом общения людей, подобных Вискари. Граф считал их нуворишами, поскольку масштабная международная сеть отелей, носивших фамилию Вискари, была создана только в конце ХIХ века. Следовательно, такие люди были новичками в высших кругах римского общества, если сравнивать с древностью его рода, а значимость этой древности Чезаре ощущал на себе практически постоянно.

С одной стороны, бремя родословной помогало Чезаре, а с другой – возлагало на него ответственность перед предками и потомками, чего многие не понимали.

Чувство долга уходило корнями в Средневековье. В его управлении были унаследованные им земельные владения, простирающиеся от предгорья высоких Апеннин и сданные в аренду под национальный парк; леса и виноградники; сельскохозяйственные угодья и оливковые рощи, а также недвижимость. Каждое его палаццо было историческим памятником, в том числе и великолепный дом здесь, в Риме, выстроенный в стиле барокко.

И все же центральное место в этом наследии принадлежало замку Мантенья. За его неприступными стенами, возведенными предками Чезаре, чтобы противостоять опасностям средневековых войн, он провел свое детство. Среди лесов и пастбищ, которые теперь стали его собственностью.

Впрочем, окружающие видели в нем только богатого титулованного графа из высшего общества, заоблачному статусу которого могли лишь завидовать.

Темные глаза Чезаре сверкнули. Карла Чартерис не проявила особого интереса ко всем его регалиям, хотя он явно дал ей понять, что она его заинтересовала. Это был вызов! Впрочем, вспышка в красивых глазах Карлы, когда он обратился к ней, выдала ее с головой. И одного этого Чезаре было достаточно.

Он открыл пассажирскую дверцу автомобиля.

– Прошу, – пригласил он, чем удивил Карлу. Оказывается, граф был способен просить. Неужели ей действительно могло прийти в голову, что ее уход мог бы обескуражить этого человека?

А Чезаре продолжил, уже другим, сухим тоном:

– Окажите любезность – садитесь быстрее, поскольку здесь снуют полицейские, которые получают особое удовольствие от возможности применить свою власть по отношению к водителям подобных автомобилей.

Он улыбнулся. В прекрасных глазах Карлы отразилась происходящая в ней внутренняя борьба, но Чезаре успел заметить вспышку явного желания.

Выражение лица графа неуловимо изменилось.

– Carpe diem[1], – негромко напомнил он. Чезаре удерживал взгляд Карлы, глядя на нее выразительно и недвусмысленно. – Так давайте воспользуемся тем, что предоставляет нам быстротечная жизнь, – он почти прошептал эти слова, – пока мы не обратились в прах.

Карла все еще колебалась.

– Что такого сложного вы находите в том, чтобы принять приглашение на ужин? – ворчливо спросил он. – Решайте быстрее, поскольку дорожный инспектор уже совсем близко.

Полицейский в униформе действительно направлялся в их сторону.

В глазах Карлы вспыхнул насмешливый огонек.

– У вас нет денег на штраф? – подначила она его.

– Увы, все дело в моей гордости, – негромко произнес Чезаре, и блеск в его глазах стал ярче. – Не пристало графу оказаться во власти какого‑то мелкого чинуши.

Он иронизирует? Но у Карлы возникло подозрение, что нет.

Рассудок взывал провести спокойный вечер дома, приготовить легкий ужин, просмотреть сделанные в галерее заметки и набросать черновик будущей статьи. И этот план не имел ничего общего с тем, что предлагал ей мужчина, ожидающий сейчас ее решения.

Снова и снова возникала мысль – насколько рискованно дать волю безудержной страсти? Ведь желание и страсть со временем исчерпают себя! Они не могут быть вечными. Ни желание, ни страсть любовью не назовешь.

Она колебалась еще секунду, не дольше, определяя победителя противоборствующих инстинктов – не поддаваться или уступить…

Карла быстро села в машину и захлопнула за собой дверцу.

Не давая ей одуматься, Чезаре мгновенно сорвался с места. Она потянулась к ремню безопасности, и тут‑то рассудок дал о себе знать.

О боже мой! Какого черта она это сделала?

Я села в его чертов автомобиль, чтобы спасти его чертову аристократическую гордость! Чтобы высокочтимый граф не пережил позора вручения ему штрафного талона за нарушение правил парковки! Ну не сумасшедшая ли?

Сумасшедшая или нет, но она уже сделала это и было поздно менять решение.

Но дело в том, что она и не хотела его менять.

– Здесь поверните налево, – сказала Карла, указывая на узкую улочку, ведущую к историческому центру Рима, к ее квартире в доме восемнадцатого века. Это была ее «тихая гавань», уединенное убежище, где можно было писать, находясь вдали не только от городской суеты, но и вне напряженности, порой заметной в клане Вискари.

Карла знала, что ее мать хотела, чтобы она жила вместе с ней на роскошной вилле Гвидо, но благодаря щедрости отчима в завещании Карла купила себе эту небольшую, но уютную квартиру, получив огромное удовольствие от ее обустройства в собственном стиле.

Однако мысли ее были сейчас о другом.