Под знаком змеи - [9]

Аптаса женился на гречанкё из Тиры. Звали ее Аса-те́дис. Она была красива, благородна душой и умна. Аптасе привез ее как рабыню самаритянский корабельщик, нашедший в Дувре приют себе и своему многочисленному роду. Корабельщик был старше Аптасы и любил его как брата, ибо тот спас однажды все его состояние.

Возвращаясь как-то из Тиры, он вез в лодке сундук с драгоценными украшениями — серьги и бусы из жемчуга, золотые пряжки, браслеты — то, что пользовалось спросом у благородных женщин из тарабостас. Солнце только взошло над большим рукавом реки, и корабельщик правил с большой осторожностью, чтобы обойти мели и плавни. И вот, во время этого прекрасного восхода, когда стаи птиц наполняли воздух криками и хлопаньем крыльев, из-за ивняка показались две лодки, направившиеся за его триремой[15]. Это были пираты! В руках у них были багры, и они уже примеривались, как бы поудобнее зацепить судно.

Корабельщик побледнел — он знал, что не пощадят ни его, ни гребцов, сидевших на веслах: тирийские пираты были жестоки…

И тут дал о себе знать Аптаса. Он быстро натянул тетиву лука, спокойно прицелился. Один из гребцов на пиратской лодке скорчился… Стрелы младшего сына Гетиуса с коротким свистом разрезали воздух.

Первая лодка остановилась, и вскоре они избавились от преследователей. Радость корабельщика была неописуема. Он вырвал из бороды клок волос и обнял юношу. С тех пор он привязался к нему всей душой и искал случая выразить свои чувства.

Теперь он подарил Аптасе Асу-тедис. Но это был слишком дорогой подарок: юноша, видя перед собой красивую и благородную девушку, не отважился сделать ее рабой; он предложил ей свободу и разрешил уехать на родину.

Но она не уехала. Аса-тедис ласково смотрела на сына Гетиуса…

Корабельщик, которого не случайно звали Геру́ла, — слово это означает «тепло и доброта», — обладал горячим преданным сердцем. Как-то он сказал Аптасе:

— Зря ты дал ей свободу. Девушка не уйдет. Она любит тебя, разве ты не видишь?

Когда они еще только достигли Дувры, корабельщик сказал ей:

— Аса-тедис, я не похититель — я заплатил за твою красоту три тысячи сестерций[16]. А теперь передаю тебя в руки хорошему человеку и прошу связать свою жизнь с его жизнью, полюбить его…

И если вначале девушка со страхом думала о том, что ее ждет, то потом обрадовалась. Аптаса окружил ее лаской и заботой, а когда спросил однажды, не желает ли она вернуться к своим родителям, девушка ответила: «Только вместе с тобой, Аптаса». Эти слова сказали ему, что ее сердце отвечало зову его сердца.

И тогда он взял ее в жены. Со временем она почти забыла о своих родителях, потому что нашла в Аптасе любимого, защитника и друга. Он надеялся стать основателем рода, такого же многочисленного, как у его отца. Отыскав укромное место в сорока стадиях от городка, в уже знакомой нам лощине, Аптаса решил пустить здесь корни.

Они зажили с Асой-тедис в любви и согласии, не имея других друзей, кроме послушных овец, черных как вороново крыло лошадей да еще пса Гунаха, ленивого, каким только может быть пес, хотя все отары были на его попечении.

Молодая женщина умела ткать красивые коврики, делать вкусный овечий сыр, а корабельщик приплывал на триреме к самому входу в лощину и забирал товар, чтобы отвезти его в Дувру или в Офиузу[17], или еще дальше. Герула заботился о них, доставляя все необходимое, в первую очередь соль и одежду. Он не мог нарадоваться не только уму и красоте Асы-тедис, но и ее изобретательности: в сыр она добавляла пряности, а головки заворачивала в белоснежную ткань.

…Смерть Гетиуса нарушила мирное течение дней в ивовой лощине и потрясла Дувру. Все почувствовали себя осиротевшими, ибо он был им и отцом, и судьей. До сих пор боги хранили и оберегали их правителя. Его разумом и добротой держалось все племя и жило под его рукой счастливо.

«Что будет с нами дальше?»— спрашивали себя люди, охваченные непонятным страхом: в то время повсюду еще царили мир и спокойствие, хотя смуглолицые кочевники уже подступали с разных сторон.

Перед тем как закрыть глаза, старик взял горсть земли, сжал ее и поднес к сердцу в знак того, что и на том свете он не расстанется с родным краем, землею, на которой увидел свет солнца, жил и страдал, оставляя добрый след в душах сородичей.

Боль людей была велика, но ничего не могла изменить, — его звезда закатилась, и они должны были смириться.

Тело старейшины решили сжечь— таков был обычай — в Долине Змей, где жили мастеровые; он их любил, знал их радости, беды и побуждал к труду и праведной жизни.

Почерневшие от скорби вышли люди за крепостные стены, принесли к склону холма дрова и опустили на них тело усопшего, натертое пахучими маслами. Каждый положил на гроб венок своего рода, а жрец из храма Асклепия пришел с зажженным факелом и поджег дрова. Самая старая женщина племени окропляла костер расплавленным воском, пока пламя не поднялось ввысь. Тогда все взялись за руки вокруг костра, стали петь и кружиться в медленном танце, пока не погас огонь, и таким образом все убедились, что душа усопшего достигла неба.

На другой день люди пришли с мотыгами, кирками и тачками. Они брали землю со склона холма и переносили ее к праху старейшины, — так был воздвигнут высокий курган в знак памяти об ушедшем. После этого бросили в землю на холме шестнадцать желудей — один для умершего, остальные — его сыновьям, погибшим в боях. Кто-то предложил вырыть колодцы; и в долине, где летом зеленел луг с желтыми одуванчиками, были вырыты шестнадцать колодцев.