Под знаком змеи - [11]

Зная, что они недолюбливают его, он подумал: неспроста сейчас вспомнили о нем. Видно, племя за эти годы порядком истосковалось по справедливости.

Когда Аптаса строил свою хижину в лощине, ни один из них не пришел помочь, как того требовал древний обычай. Ему посчастливилось, что рядом был Герула, который прислал на подмогу другу двух своих помощников, сняв их с весел.

Предложение вызывало тем большее удивление, что они явно спешили. Среди тарабостас Дувры был некто Му́ка-по́рис, сын мельника. В числе пришедших его не было. Аптаса хорошо знал его, крупного, сильного человека с высоким лбом и темными глазами, над которыми нависали густые брови, соединенные на переносице. Мука-порис был другом его детства. У него он научился метать копье, стрелять из лука.

На последнем году жизни Гетиус отправил обоих у Тиру, чтобы они научились корабельному делу. Старик задумал построить легкую флотилию для защиты города и торговли с городами Понта. Тогда Дувра избавилась бы от положения вассала, к которому принуждали ее тирийцы, и могла бы держать под своим контролем всю долину Тираса, до самого лимана. (В последнее время Офиуза настолько обнаглела, что требовала дары и рабов раз в два года, и это очень злило Гетиуса.)

После смерти старейшины Мука-порис показал себя деятельным и бескорыстно преданным членом общины. Он призывал людей к сплоченности, а также заботился о жрецах и о содержании храма, не прося от города ни малейшего вознаграждения.

Сейчас Аптаса, напомнив им поступки этого благородного тарабостас, извинился и сказал, что хотя он и сын Гетиуса, все равно не достоин высокой чести, которую ему оказывают.

— Я советую вам выбрать Мука-пориса, — проговорил он. — Всем известны его щедрость и богатство. У него больше достоинств, чем у меня.

— Нет, — ответили ему они. — Дело уже решенное. И вновь подняли палицы. — Мы хотим тебя! Ты плоть от плоти нашего Гетиуса и должен продолжать то, что он начал и установил.

Видя, что ему не отказаться, Аптаса с какой-то тревогой в душе принял предложение.

На другой день утро, оставив Асу-тедис одну и погладив Гунаха, он оседлал самого быстрого коня и отправился в Дувру.

Дом бывшего старейшины стал местом, где собиралась верхушка племени. Теперь у дверей стояла стража с копьями в руках. На островерхой крыше развевалось на ветру знамя в виде змеи.

Весть о том, что сын Гетиуса избран военачальником и главой племени, облетела город; люди стали в спешке собираться у храма, где уже ждали посланцы родов и жрецы со знаками власти.

Аптаса произнес перед собравшимися клятву верности. Он принял символы власти и обратился к общине с речью, обещая возродить законы, которые действовали при жизни отца.

Законы-то были хорошие, только давно уже никем не соблюдались. Поэтому народ слушал и безмолвствовал. Знал, что нелегко будет Аптасе. Кроме природной лени, свойственной еще их предкам, у тарабостас стали появляться и дурные привычки, которых раньше не было: некоторые из них, к примеру, занимались пиратством, уподобляясь чужакам-тирийцам.

Это вселяло страх в людей. Уходил пастух в город по каким-то делам, а когда возвращался к отарам, то не находил либо дочери, либо жены. Невидимая рука похищала их средь бела дня. Человек ходил почерневший от горя, спрашивал всех повсюду, но никто не мог ему ничего ответить в утешение.

Тяжкие обязательства взял на себя молодой старейшина. Чтобы возродить к жизни племя несчастных тирагетов, нужно было прежде всего серьезно обдумать, как преградить дорогу тирийцам — охотникам за драгоценностями и красивыми девушками, ибо воров больше всего было среди них.

В то время триремы и лодки пиратов беспрепятственно бороздили реку. Как-то раз Герула погнался за преступниками на своем судне, но те скрылись в зарослях тростника одного из трех рукавов, что впадали в лиман, и он потерял их след.

Офиуза стояла тирагетам поперек горла.

Целый год Аптаса делил себя и свое время между домом предводителя и хижиной пастуха. Аса-тедис просила его отказаться от власти, которая так легко и неожиданно ему досталась, часто плакала при расставании. Но он успокаивал жену и возвращался в Дувру исполнять свой общественный долг.

На следующий год на помощь ему пришли дочери Герулы. Работа в доме спорилась, стало веселей. Песни зазвучали и на плато с овечьим загоном, и в хижине. Молодые самаритянки оказались ловкими и способными в работе.

Но что-то сломалось. Аса-тедис все чаще бывала печальна, и сыр у нее получался не такой хороший, как прежде, когда Аптаса был рядом и помогал ей.

Под созвездием Весов начали убирать виноград. Предводитель каждую ночь посещал свою хижину — Аса-тедис скоро должна была родить.

— Если я умру, — попросила она его в последний раз без слез и печали, — не сжигай меня, по вашему обычаю. Похорони за загоном, где сторожит Гунах…

Аптаса с тревогой взглянул на нее и стал ласково успокаивать; потом решил отказаться от своей должности. Но теперь уже жена отправляла его в Дувру:

— Займись своими делами… Оставьте меня одну…

Таково было ее желание.

Аптаса не знал, что делать. Пожала плечами и самая старая женщина племени, которая была приглашена врачевать ее.