Под знаком змеи - [60]

— Все это потому, что на нашей земле рождаются такие, как Мука-порис, — подала голос Роместа. Она приласкала Груе: — Ты, сынок, когда вырастешь, будешь сильным и справедливым…

…Хориба встретила их неприветливо — спущенными собаками, кидающимися на лошадей. Ни одного человека не было видно.

Аптаса сделал знак всадникам остановиться — он не хотел входить в селение, бряцая оружием. Они пришли рассчитаться с Мука-порисом; но его, как оказалось, здесь не было, он попал в руки готов.

Эта весть не обрадовала предводителя: он знал, что такое рабство, и не пожелал бы его даже своему врагу. Он хотел совсем другого: пригвоздить предателя взглядом к земле и спросить: «Негодяй, как ты мог не защитить город, который мы берегли со времен наших предков? Почему позволил чужакам разграбить его и сжечь? И за что ты предал меня?»

Собаки не унимались. Самых злобных пришлось укротить стрелами.

Жители Хорибы не узнавали пришельцев, принимая их за чужих. Попрятавшись, натравливали собак и тайно следили за тем, что станут делать всадники, неожиданно появившиеся из леса.

Вдруг собаки успокоились и отошли — на них прикрикнул человек, вышедший из-за высокого плетня. Он шел прямо к ним; борода его торчала, как помело. Штаны были закатаны до колен, ноги вымазаны глиной: видно, он только что месил ее.

— Что желаете, добрые воины? — спросил он.

— Хотим, чтобы вы приняли нас в Хорибу, — ответил Аптаса, слезая с коня. Остальные всадники последовали его примеру.

— Кто вы такие и откуда идете? Когда нам было худо, никто не кинулся нас защищать!

— Мы тирагеты, жили когда-то здесь. Меня зовут Аптаса. Я младший сын Гетиуса, пришел рассчитаться с Мука-порисом.

— Поздно пришел, добрый человек!

Из-за оград стали выходить и другие жители. Среди них был старик, казалось, позеленевший от старости. Он подошел ближе к Аптасе, всмотрелся в него, погладил высохшей рукой коня и проговорил с изумлением:

— Неужели ты и есть наш предводитель, который пропал в Тире?

— Я, дедушка!

— Боже, кланяюсь тебе!.. Так, значит, ты Аптаса, сын Гетиуса… — Он поглаживал свою белую бороду и казался помолодевшим.

Всадники неподвижно стояли с поводьями в руках. Впереди — Аптаса и Роместа, чуть позади — Герула, Дакос и Гета, за ними — Хорат, Севт, Рату, Дзида и старик Терес.

— Ты хорошо сделал, что вспомнил о нас, — проговорил старик, вытирая слезящиеся глаза. — А это твои воины? — Он показал на остальных.

— Мои… и ваши.

— Так… Люди добрые, что скажете? — Старик повернулся к сельчанам. — Примем их к себе или нет? Найдутся у нас еще девушки для этих парней?

— Найдутся, если они не разучились с ними обращаться, — попробовал кто-то пошутить.

— Примем! — сказали несколько голосов.

— Если они в самом деле тирагеты, как говорят, — принять их! — подытожил старик.

Но тот, кто успокоил собак, поднял вверх руку в знак того, что еще не все решено.

— Хорибцы! — сказал он. — Я тоже думаю, что надо их принять; но сначала давайте разберемся, кто эта женщина рядом с предводителем. И еще одна, позади! Вы ведь все видели, что готы скакали рядом со своими женщинами!

Местные жители с тревогой посмотрели друг на друга.

— Пусть ответят! — закричали несколько человек.

— Слышите, воины? Хотим знать, кто ваши женщины, нам это не все равно!

— Они из нашего рода, — проговорил Аптаса и хотел еще что-то добавить, но тут раздался громкий голос Хората.

— Послушай, Одрис! — сказал он со злостью. — Может, ты и меня не узнаешь?!

Тот, кого назвали Одрисом, замер в недоумении; но из толпы сельчан стали раздаваться удивленные голоса:

— Ой-ой-ой! Это ты, Хорат?

— Я, люди добрые! И хорошо бы вы сделали, если б узнали и остальных — тех, кто молчит. Мой друзья ждут, когда вы вспомните, как отдавали нас в рабство по велению Мука-пориса… Севт, Рату, Дзида! — крикнул он, и бывшие рабы вышли вперед.

Одрис смешался: ведь тогда, как и сейчас, он был главой общины в Хорибе…

— Брось, Одрис! — крикнул ему Хорат. — Не дрожи. Мы вернулись домой не для того, чтобы сводить с тобой счеты… И потом, не ты же виноват. Мы только одного просим: маленькую плату! За все наши годы рабства ты должен дать каждому по сорок овец и девушку, которая придется ему по сердцу. И еще, — продолжал он, — община должна взять обязательство заботиться о наших товарищах и их лошадях!

Кое-кто из местных жителей пробормотал было, что плаха слишком велика, но не посмел поднять голос.

— Люди добрые, хорибцы! — проговорил Аптаса. — Хорат сказал правое слово. Заверяю вас, что о других налогах вы не услышите. А что до нашей помощи — всегда ее получите: и на поле, и в пастушеском деле, и на охоте, и самое главное — в защите против тех, кто хочет развеять по ветру наши земли.

— Одрис, собери кланы, посовещайтесь! — предложил Хорат.

— Сельчане! — обратился к людям старик, который узнал Аптасу. — Зачем опять собираться и разводить долгие разговоры? Предводитель здесь, с нами. И его слово мы услышали!

— Правду говоришь, Хет! — раздались голоса. — Мы виноваты перед ними и должны искупить свою вину. Это мнение общины.

— Севт, Рату, Дзида, Хорат! — крикнул Одрис. — Держите ли вы еще что-нибудь за душой против нас?