Под знаком змеи - [61]
— Нет, Одрис, — успокоили они его. — Что было — прошло.
Глава общины подозвал детей и велел им отвести лошадей в загон, а прибывших проводил на середину селения, к своей хижине. Его помощники быстро закололи трех овец, принесли бурдюки с вином, круги свежего сыра, лук, хлеб и все это разложили на траве, на волчьих шкурах.
В честь вернувшихся домой мужчин и примирения решили устроить пир. Люди повеселели. Даже Герула и старик Терес забыли свои несчастья.
Аптасу окружили, как своего законного предводителя. Рассказывали наперебой, сколько натерпелись они под властью Мука-пориса и как этот злодей все увеличивал их дань, как бросали жребий, и кому выпадала судьба, тот прощался и шел в рабство, чтобы оградить селение от гнева самодура.
Роместа сидела неподалеку, кормила Груе и смотрела на Хорибу, что приютилась меж лесистых холмов. Улицы узкие и кривые. Дома бревенчатые, крытые черепицей, которую обжигает на опушке Одрис. От Дувры спускается дорога. У обочины торчит журавль колодца…
Хориба пахнет лесной поляной. Даже тут, в центре селения, раскинулся дуб-великан. А вокруг — сплошные леса. Чужая, незнакомая сторона…
Когда ребенок заснул у нее на руках, Роместа стала спрашивать себя, исполненная недоумения и горького одиночества: «Зачем я здесь? Чего жду? И где я — среди своих или среди чужих? Так мало было радости с детства… Любимого отняли, пепел родного дома развеяли злые ветры… Чем может мне помочь предводитель? Он почти не замечает меня. Сильный человек с непонятными печалями и радостями. Холодна его привязанность для меня… Скажи мне, земля, что ты для меня и кто я?..»
Огонь убывал. Люди жарили мясо на копьях.
Потом они веселились, затеяв танец в два ряда — ряд женщин впереди, ряд мужчин сзади. Пели и играли на свирели…
Хорат нашел где-то бубен и ловко ударял в него, приплясывая. Самыми лучшими танцорами оказались Дакос и Гета. Они держали за руки Дзиду и Рату, а эти — двух местных девушек с покрасневшими от волнения щеками, дочерей Одриса.
Аптаса, окруженный стариками, смотрел и слушал. Иногда он смотрел на Роместу и взглядом просил ее сесть рядом. Большего он не мог себе позволить; благодарил судьбу и за то, что видит ее и радуется.
Когда солнце скрылось за лесом, над которым еще летали птицы, Хориба успокоилась. Огонь на поляне погас, жители разошлись по своим хижинам.
Утром следующего дня Аптаса, проснувшись, увидел у себя в ногах старого Хета.
— Есть вопрос к тебе, предводитель, — проговорил старик. — Что думаешь делать дальше? Будешь пасти отары или сядешь на землю пахарем? А может, возьмешь в руки оружие, станешь охранять нас?
— Все буду делать, а почему ты спрашиваешь?
Хет пригладил свою бороду и мгновение пребывал в нерешительности.
— Я еще раз продумал все, предводитель. И вот к чему пришел. У нас нет никакой защиты ниоткуда… Только лес охраняет от чужих глаз. А с другой стороны — открытая дорога прямо к нашему порогу… Если враги отыщут нас, это конец, мы не сможем защититься.
— Но почему не сможете? — засмеялся Аптаса. — Спустите собак и натравите на них!
— Э-э! Так и я думал когда-то… Нам нужна настоящая защита. А Одрис… На него любо смотреть, когда он танцует или играет на дудке; правда, и мастер отменный — сделает тебе какие хочешь глиняные вещи. Нет, я не могу сказать о нем худого слова, но ничего больше он не может делать…
— Старик Хет, — сказал Аптаса, — нельзя от одного человека требовать больше, чем он в силах дать. И если Одрис таков, каким ты его описываешь, он заслуживает только доброго отношения. Что же касается защиты, послушай меня. Оставьте Одриса при его занятиях! Главой общины изберите Хората. Он молод и силен, походил по свету; принимал участие в восстании рабов и показал себя стойким бойцом… Я помогу ему советом и делом. В скором времени Хориба будет иметь хорошую дружину. Враги не посмеют сунуть сюда свой нос. Вот увидишь — тирагеты еще не обессилели! Нас мало, но мы еще крепки духом и оружием!
— Верно говоришь, предводитель! Сделаем, как велишь! — Старик хотел уже уйти, но вернулся. Какая-то мысль еще беспокоила его.
— Скажи, а хижину где тебе поставить?
— Хижину? Какую хижину? — Аптаса с недоумением посмотрел на него.
— Жилье для тебя. Ведь ты наш предводитель, и полагается оказывать тебе почести…
— Забудьте об этом и не беспокойтесь. Хижину я построю себе сам. И овец выращу, и поле буду обрабатывать, и воином стану при надобности. От вас только одного прошу: чтобы вы следовали моим советам и примеру. Это мое желание как предводителя, и я хочу, чтобы его знал каждый сельчанин, а также изгнанники из Дувры или из других мест.
— Понял, предводитель. — Старик склонил голову и вышел.
Аптаса поднялся со шкур, на которых спал, и разбудил товарищей. Дакос был весел и воодушевлен предстоящими делами в Хорибе. Община выделяла ему его долю, а они с Гетой давно любили друг друга и теперь могли зажить одной семьей. Хорат был наконец среди своих, и все его надежды исполнились. А Герула, хоть и был опечален тем, что не нашел ни дочерей, ни корабля, оставался таким, каким был всегда, — добродушным шутником, верящим в свою звезду.
