Под заветной печатью... - [27]

Однако большая заслуга Шелихова в том, что в число «коммерческих выгод» он включал и добрые, мирные отношения с местным населением. Не пошел по пути испанских конкистадоров и других колонизаторов, цель которых, не задумываясь о завтрашнем дне, побыстрее ограбить завоеванные земли, поскорее выжать из них любой, пусть самой кровавой, ценой максимум прибылей. Шелихов, натура широкая, миролюбивая, стремится наладить прочные контакты с местными жителями: ведь он собирается обосноваться на этих островах, а раз так — нужны добрососедские отношения; нужно здесь, на месте искать матросов, мастеровых. Разумеется, он призывает туземцев принять православную веру и после поставит это себе в заслугу, но мы не находим в его поступках той рьяности, того фанатизма, который не раз вел к истреблению «иноземцев-язычников» и других непокорных дикарей. Куда больше, чем о церковных делах, Шелихов рассказывает, как, например, он сам начал обучать алеутских мальчиков русскому языку, замечая по этому поводу: «Дети их весьма скоро понимали свои уроки, а некоторые до отъезда моего столько выучились по-российски говорить, что их можно было разуметь». Позже он постоянно наставляет своих помощников: «Грамоте петь и арифметике учить более мальчиков старайтесь, чтобы были из них мореходы и добрые матросы; также мастерствам разным учить их надобно, особливо плотничеству…»

Доходы, выгоды от американского плавания огромны, но даются не просто… Достаточно прочитать описание одного только возвращения из Охотска в Иркутск, длившегося почти месяц, с 12 марта по 6 апреля 1787 года, когда ехали на собаках и оленях, подвергая жизнь постоянной опасности из-за бесконечной пурги: «Спасались лежанием в снегу по два, три, пять дней, не сходя с места, без воды и не варя пищи. Для утоления жажды употребляли снег, а вместо пищи сухари или юколу грызли».

Заканчивая рассказ об этих тяжких днях, Шелихов благодарит своих попутчиков, называя их поименно и подчеркивая, что «они сохранили жизнь» его.

Наконец — победное возвращение в Иркутск.

* * *

На восточной стороне памятника, что стоит в ограде Знаменского монастыря, имеется надпись:

«Здесь в ожидании пришествия Христова погребено тело по прозванию Шелихова, по деяниям бесценного, по промыслу гражданина, по замыслам почтенного разума обширного и твердого, ибо в царствование Екатерины Вторыя императрицы и самодержицы всероссийской, государыни славной и великой, расширявшей свою империю победами врагов ее на западе и на полудне, он отважными своими морскими путешествиями на востоке нашел, покорил и присовокупил державе ее не только острова: Кыктак, Афогнак и многие другие, но и самую матерую часть Америки, простираясь к северо-востоку, завел в них домостроительство, кораблестроение и хлебопашество и, испрося архимандрита с братией и клиросом, провозгласил в грубом народе, неслыханным невежеством попранном, неведомое там имя божие и во имя святое живоначальныя троицы насадил православную христианскую веру в лето 1794 года».

Благочестие соблюдено, но представлено даже на памятнике как некое «приложение», или эпилог, к таким серьезным делам, как дома, корабли, хлеб…

С 1787 по 1795 год Шелихов настойчиво посылает на Восток новые корабли, пишет указания подчиненным о борьбе с пьянством, об организации школ на островах, где, по его выражению, «заводит помаленьку Русь».

Постепенно возникает «Русская Америка», то, что еще несколькими десятилетиями раньше показалось бы легендой, басней… Разведывание новых земель — дело верное и неверное. Один неуспех, один потерянный корабль — и все может кончиться. Чем больше удач, тем крупнее долги. Шелихов — человек энергичный, любящий и умеющий рисковать. Без поддержки правительства, однако, не обойтись: надо обеспечить себя, пятерых детей от игры случая.

В Москве, в Центральном государственном архиве древних актов СССР, хранится небольшое, но весьма любопытное дело. Складывалось оно из различных прошений, приходивших от Шелихова и его семьи в Петербург, «на высокоматерное высочайшее имя» императрицы Екатерины II. Прошения получал, прочитывал и готовил к ответу известный секретарь императрицы, будущий министр Дмитрий Прокофьевич Трощинский — человек серьезный, разумный (позже близкий к прогрессивным, околодекабристским кругам); он сам в молодости выдвинулся на высокие должности из казацких низов и мог лучше других вельмож понять нужды такого представителя «третьего сословия», как Григорий Шелихов, «северо-восточной Американской компании рыльский именитый гражданин» (таким титулом подписывает путешественник свои письма). Шелихов просит разрешения «завести своим иждивением» в самых далеких землях российской короны корабельную верфь, а в приличных местах матерой американской земли и на Курильских островах хлебопашество, для чего ему нужны несколько человек, «знающих мастерство», и десяток семей хлебопашцев; намекает, что взять их можно из числа ссыльнопоселенцев.

Царица идет навстречу, то ли действительно поняв значение шелиховских трудов, то ли обольстившись ловким и хитрым ходом — известием, что Прибылов, один из штурманов Шелихова, открыл в Беринговом море неизвестные острова с невиданными котиковыми лежбищами. Шелихов, желая угодить императрице, дает островам имя Платона Зубова — фаворита Екатерины (однако позже мореходы и географы не приняли этого названия, и сегодня на карте эти острова значатся как острова Прибылова).