Под властью пугала - [94]

Это важный плод нашего прогресса под гениальным руководством его высокого величества. Давайте же вспомним все, что было создано стремительными темпами с тех пор, как его высокое величество укрепил государство и обеспечил порядок в стране. За это десятилетие были проложены дороги: Тирана — Ндроть, Пука — Тяф Мали, Буррель — Бургайет. Построены мосты: Дёльский, Мулэтский, Лянский и Боршский. Воздвигнуто одно из прекраснейших сооружений города — королевская вилла в Дурресе, снабженная всеми элементами современного комфорта: центральным отоплением, водопроводом, электрическим освещением, а также автоматической телефонной связью. За последние десять лет построены также следующие крупные объекты: в Шкодре — казармы имени Скандербега и два армейских склада, в Эльбасане — казарма «Краста» и тоже два армейских склада, в Гирокастре приспособлена под тюрьму прекрасная старинная крепость. В Бурреле воздвигнуто здание жандармерии и новая тюрьма. И наконец, сегодня мы открываем вот этот источник, еще одно сооружение его высокого величества, второй источник после Богского, украшающего курорт. (Аплодисменты.) Таковы, дамы и господа, колоссальные достижения, характеризующие благословенную эпоху его высокого величества. (Аплодисменты.) Этих достижений мы добились, дамы и господа, благодаря тому, что во главе албанского народа стоит гениальный король, чутко прислушивающийся к требованиям времени, самый выдающийся деятель Албании за последние столетия, путеводная звезда, взошедшая на албанском небосводе среди светящейся туманности, которую представляют собой души людей, преданных идеалу. (Аплодисменты. Выкрики: «Да здравствуют король и королева».)

По сему случаю, дамы и господа, наш долг — выразить свою признательность фашистской Италии, нашей великой союзнице, и великому дуче. (Выкрики: «Да здравствует наша великая союзница!»)

По окончании речи девочка в народном костюме на подносе подала министру ножницы, и тот разрезал ленту. Муфтий Тираны воздел руки к небесам и, пропев по-арабски суру, закончил по-албански: «Помолим же аллаха ниспослать блаженство душе Матери Нации в высочайших сферах рая и долгой жизни королю и королеве! Аминь!» Его преосвященство епископ, сложив пальцы щепотью, осенил крестом источник и его чистую воду. Во время процедуры освящения он бормотал что-то по-гречески, а закончил тоже по-албански: «Благослови, господи, это великое творение нашего августейшего короля!»

Его превосходительство министр наполнил стакан водой из источника и поднес ко рту; оркестр заиграл военный марш.

Едва церемония закончилась, как все опрометью бросились на лесную поляну, где были накрыты столы. Нуредин-бей презрительно наблюдал, как его коллеги потрусили к поляне. Несколько господ, судя по всему газетчики, стянув жареного барашка вместе с вертелом, бодро тащили его к своему столу. Кто-то нагрузился бутылками с шампанским, неся их во всех карманах, под мышками и в руках.

«Руководители нации, а людьми так и не стали, — подумал Нуредин-бей. — С собственным желудком не совладают. Можно подумать, с голоду помирают, а ведь каждый день нажираются как свиньи».

Нуредин-бей неторопливо направился к поляне, где все давно уже расселись по местам. Неожиданно его чуть не сшиб Вехби Лика, пятившийся задом, чтобы сфотографировать своих коллег, уютно усевшихся по-турецки вокруг барашка, с вилками и ножами наготове.

— Пардон, Нуредин-бей.

— Что это вы делаете, Вехби-эфенди?

— Снимаю для газеты. Получится прекрасный репортаж. Вы знаете, мы поспорили, кто больше съест.

— Ну, давайте, давайте.

И Нуредин-бей двинулся к столу, за которым сидели министры.

— Простите, Нуредин-бей, — окликнул его Вехби Лика. — Вы позволите мне вас запечатлеть? На фоне этих великолепных сосен выйдет такой снимок! Можно?

— Пожалуйста.

— Позвольте один вопрос. Скажите, на какой пост назначил вас его высокое величество? Это нужно для подписи под фотографией.

— Лучше не помещайте мою фотографию в газете, Вехби-эфенди, — помрачнел Нуредин-бей.

— Но почему же? Это большая честь для моей газеты! Я могу написать, скажем, так: «Наш бывший посланник…»

Нуредин-бей удалился, не дослушав.

Перед ним с поклоном остановился официант. Гафур-бей, взяв за локоть Нуредин-бея, потянул его к стулу рядом с собой.

— Пожалуйста, сюда, Нуредин-бей.

— Почему я тебя раньше не заметил, Гафур-бей?

— Я только что приехал. Машина испортилась по дороге.

— Какая неприятность! Обратно поедем на моей машине. Мне одному скучно.

— Хорошо, поедем, Нуредин-бей. Я тоже скучал один в дороге. Ты видел его высокое величество?

— Нет, он еще не вернулся. Ты не знаешь, когда он приедет?

— Не знаю, Нуредин-бей. Может, в конце месяца.

— Джафер-бей говорит, что он может задержаться до самого ноября.

— Все может быть.

Нуредин-бей нахмурился. Он не одобрял столь долгого отсутствия короля. Вот уже четыре месяца, как король отправился в свадебное путешествие на яхте вдоль побережья Адриатики.

— Затянулся медовый месяц! — пробормотал он про себя.

— Что поделаешь, Нуредин-бей, — так же тихо сказал Гафур-бей и пропел еле слышно:

Ах, тяжела же ты, страсть,

Да на старости лет…