Под тремя коронами - [74]
Но эти доводы не убедили Елену. В конце беседы она спросила епископа о занимавшем ее:
— Скажи, пан Табор, тебя любила когда-нибудь женщина?
Епископ задумался, лицо его просветлело. Но ответил:
— Нет, и слава богу! Меня бог отвратил от земной любви, чтобы я любил только его одного…
Вскоре Елена совершила поездку в Кутеинский монастырь, что под Оршей. Было еще тепло, но дни становились заметно короче. В природе начинался осенний хоровод — праздник нарядных красок. Время, которое все уважительно-нежно называют «бабье лето»… Короткое, как женский век. Отгорит ярко и солнечно, а там — дожди и слякоть… Путешествие оказалось полезным и интересным. Елена увидела на деле положение обители. В монастыре игумен Панфил, о котором говорили, что Святое писание он знал наизусть, и в беседах оно было у него всегда на языке, а в монастырских работах он был искуснее всех в обители. Церковное и келейное правило, молитвы и земные поклоны совершал он в положенное время, отдавая остальные часы монастырским службам и ручным работам. В пище и питии соблюдал меру, ел раз в день, иногда через день, и повсюду разносилась слава его добродетельного жития и добрых качеств. В беседе с великой княгиней игумен рассказал:
— Моему предшественнику игумену Иосифу удалось собрать здесь братию и устроить самое строгое общежитие. Сам он одевался, как нищий, так, что никто не мог отличить в нем настоятеля. Это его стараниями сейчас монастырь, можно сказать, благоденствует и нужды особой не испытывает. Игумен Иосиф умел привлекать к помощи и пожертвованиям титулованных и имущих людей. Мстиславский князь Андрей сначала часто являлся к нему послушать и поучиться у него: видимо его чувствительная душа боялась перспективы страшного суда и вечных мук. Со временем князь начал вести жизнь самоотречения, прощать обиды, раздавать милостыню, был любезен со своей прислугой. И вот однажды он приехал в монастырь со многими слугами в праздничных одеждах и на хороших конях с серебряной сбруей. И тут же бросился игумену в ноги с просьбой безотлагательно снять с него нарядную одежду и облечь в убогую монашескую, тут же постричь его в монахи. А князь три села со скотом и инвентарем, все свои драгоценности, все, что было на нем, отдает монастырю. Игумен с восторгом тут же постриг его и нарек Арсением, упразднив имя его и княжеское звание. К свите княжеской вышел один из братии и объявил: «Князя вашего Андрея больше нет, а есть инок Арсений. Он отпускает всех вас на свободу». Вскоре некоторые из слуг князя по его примеру тоже пришли в монастырь.
В конце встречи игумен не преминул рассказать о важном:
— Великая забота наша, государыня, бороться против остатков языческих обычаев и от них проистекающей нравственной порчи… Не прекратились еще в нашей округе лесть идольская, празднования кумирские… Когда приходит великий праздник Рождества Предтечева, то в эту святую ночь почти все жители взмятутся, взбесятся: стучат бубны, голосят сопели, гудут струны, жены и девы в воде плещутся, пляшут и поют скверные песни; тут мужам и юношам совершается великое прельщение и падение, женам осквернение, девам растление. Процветают срамословие и иные бесстыдные слова…
Из воспаленных глаз старца в обрамлении старческих покрасневших век потекли слезы. Но, видя интерес великой княгини к тому, что он говорит, Панфил продолжил:
— Тогда же выходят мужчины и женщины, чаровники и чаровницы, бродят по лугам, болотам и дубравам, ищут смертной травы, чревоотравного зелья на погубу людям и скоту, копают коренья на безумие супругам.
Пристально посмотрев на Елену, игумен продолжил:
— Знаю, что бабы-чаровницы имеют доступ и ко двору великокняжескому. Берегись, княгиня. Далеко не все одобряют твою верность православию. И они могут замыслить злое дело… И игумен наложил на Елену крестное знамение.
Елена ответила:
— Да, святой отец, много нетерпимости накопилось. И мало мы обращаемся к покаянию. Все общественные беды приписывают ведьмам и губят их за это. Все правила божественные повелевают осуждать человека на смерть по выслушании многих свидетелей, а у нас свидетелем выступает вода: если начнет тонуть — невинна, если же поплывет, то — ведьма… Ну скажи, отец, где в книгах, в каких писаниях видел ты, что голод бывает от волхования и, наоборот, волхованием же хлеб умножается? А между тем, волхвов на кострах сжигали и сжигают. Можно ли осуждать других на смерть, будучи самими исполненными страстей? У нас же один губит по вражде, другой ради прибытка, а иному, безумному, хочется только побить да пограбить, а за что бьет и грабит, того и сам не ведает… А чародеи и чародейки, святой отец, действуют силой бесовской над теми, кто их боится, а кто веру твердо держит к богу, над теми они не имеют власти…
Услыша все это, находившийся рядом с Еленой священник Фома стал неистово креститься и шептать свои молитвы.
Елена с интересом выслушала рассуждения игумена о том, что не должно быть бедствий и общего неустройства, что все в природе и обществе придет в стройную гармонию, что не будет труда тяжкого, удручительного, что вся человеческая жизнь будет радостью и наслаждением, и наступит время всеобщего блаженства.
Художественно-документальная повесть писателей Б. Костюковского и С. Табачникова охватывает многие стороны жизни и борьбы выдающегося революционера-ленинца Я. М. Свердлова. Теперь кажется почти невероятным, что за свою столь короткую, 33-летнюю жизнь, 12 из которых он провёл в тюрьмах и ссылках, Яков Михайлович успел сделать так много. Два первых года становления Советской власти он работал рука об руку с В. И. Лениным, под его непосредственным руководством. Возглавлял Секретариат ЦК партии и был председателем ВЦИК. До последнего дыхания Я. М. Свердлов служил великому делу партии Ленина.
«Импульсивный роман», в котором развенчивается ложная революционность, представляет собой историю одной семьи от начала прошлого века до наших дней.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].
Книга П. А. Загребельного посвящена нашим славным пограничникам, бдительно охраняющим рубежи Советской Отчизны. События в романе развертываются на широком фоне сложной истории Западной Украины. Читатель совершит путешествие и в одну из зарубежных стран, где вынашиваются коварные замыслы против нашей Родины. Главный герой книги-Микола Шепот. Это мужественный офицер-пограничник, жизнь и дела которого - достойный пример для подражания.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.