Под тремя коронами - [72]

XIII

Среди многих и трудных великокняжеских дел Александр как католический государь не забыл вовремя уведомить Рим о событиях в Литве. После женитьбы на Елене посол великого князя литовского вез его святейшеству Папе Римскому письмо. В нем Александр, давая знать римскому двору о браке своем с Еленою, осознанно допустил неточность: по поводу грамоты о вере Елены, данной им Иоанну, он писал, что обещал тестю не принуждать жену к принятию католицизма, если она сама не захочет принять его.

Посол привез ответ папы литовскому князю, что совесть его останется совершенно чиста, если он употребит все возможные средства для склонения Елены к истинной христианской вере. Но и без этого совета папы католическое духовенство, встревоженное тем восторгом, с которым православные встречали единоверную невесту, а затем и жену великого князя, уже пыталось оказать влияние на княгиню. Каждый священнослужитель от епископа до мелкого служителя костела считал свом долгом обратить Елену в свою веру.

Каноник Иван Скарин, известный, главным образом, тем, что измельчил и съел Библию, чтобы исполниться ее духом, потерпев неудачу в обращении Елены в католицизм, даже стал жаловаться:

— Нет ни одного народа, который был бы так непоколебим в защите своих схизматических заблуждений, как народ русский…

И если Елена до этого просто выслушивала бесплодные увещевания, то в этом случае она возразила, твердо высказав свою позицию:

— Не вижу в этом ничего плохого. Я одобряю приверженность народа к своей отеческой вере и разделяю его опасения за ее неприкосновенность…

Справившись с охватившим ее волнением, великая княгиня продолжила:

— У нашей веры великое будущее. Потому что на страже православия вместе с народом дружно стоят многие княжеские и боярские роды Литвы и Руси. Тут и Острожские, и Глинские, и Слуцкие, и Сапеги, и Кобринские, и Ходкевичи, которых, как тебе известно, называют львиной породой Литвы.

Жена князя Василия Ромодановского Ефимия, крестная мать Елены, была всегда дружна с матерью Елены, великой княгиней Софией. На ее глазах Елена росла, она знала великокняжеские семейные тайны и секреты. Она передала Елене письмо от матери, которая откровенно писала, что хочет укрепить дочь в решимости следовать вере, чтобы у нее не угасала любовь к стране, в которой родилась и выросла. И я и ты, — писала мать, — являемся наследниками славного императорского рода Палеологов. Это нас ко многому обязывает. И поверь, доченька, что пройдет время и Россия будет не только надежным центром нашей веры, православия, но и свою столицу перенесет в Византию, в Константинополь. И управлять необъятной Россией из этого города будет русский царь по имени Константин.

Напутствуя Ефимию, великая княгиня София попросила:

— Ты присмотри за Еленой и вразуми, чтобы она во всем слушала голос разума, а не зов страсти… Сама знаешь, при дворах Ягеллонов не только веселье, но и распутство процветает…

Елена обрадовалась приезду Ефимии, рассчитывая на ее поддержку и помощь. И действительно, княгиня Ромодановская стала заменять Елене мать, с ней она делилась своими проблемами и заботами. Уже при первой встрече княгиня, обняв и приголубив Елену, сказала:

— Замужние женщины самые несчастные… Они словно в клетке птицы… Но что поделать, если такая наша доля. Главное для женщины — быть приятной и мягкой, спокойной и уравновешенной. И тогда эти ее качества будут умиротворять. Если нрав твой от природы открыт людям и с тобою им легко, они не станут осуждать тебя. Та же, что ставит себя чересчур высоко, речью и видом — заносчива, обращает на себя излишнее внимание. А уж если на тебя устремлены взоры, то тут не избежать осуждения и колкостей по поводу всего: и как ты входишь и выходишь, садишься и встаешь. Та же женщина, чьи речи о людях пренебрежительны, вызывает еще большее осуждение, о ней будут злословить и не выказывать никакого сочувствия и доброжелательства.

Затем крестная, как бы стесняясь самой себя, спросила:

— Любит ли тебя, великий князь?

— Да, крестная…

— А ты его?

И Елена, как бы застеснявшись своей любви, ответила:

— Его нельзя, невозможно не любить — он пахнет медом…

Елена жаловалась своей крестной:

— По просьбе отца переписку с родителями я веду через московского подьячего. Более того, я скрываю это от мужа, что и неприятно, и опасно.

Ефимия успокаивала:

— Я же знаю, что ты одарена не только нежным сердцем, но и здравым умом. Это поможет тебе быть благоразумной. Конечно, не просто в твоем положении сохранять долг покорной дочери и блюсти интересы мужа, государственные выгоды твоего нового отечества…

И наставляла Елену:

— И дальше никогда не жалуйся родителю на свои домашние проблемы, старайся всячески утверждать его в приязни и союзе с мужем.

— Но, к сожалению, требования батюшки бывают трудно осуществимы. Вот последнее из них. В Москве услышали, что Александр готов отдать в удел младшему брату Сигизмунду Киевскую область. Действительно, такой совет супругу высказали радные паны. В связи с этим отец пишет мне, чтобы я постаралась отвратить мужа от намерения столь вредного… Ума не приложу, матушка, как мне добиться этого… А хотелось бы… Вот послушай, матушка, что пишет отец…