Под тремя коронами - [60]
Александр, между тем, увлеченно рассказывал:
— Не так давно монахи Кутеинского монастыря читали мне красивейшее повествование туровского епископа о походе одного из южнорусских князей на половцев. В нем говорится и о битве между русичами, что произошла почти пятьсот лет назад на многоводной Немиге под Минском, о Полоцке и его Софийском соборе. Автор хорошо знал и другие древние поселения Западной Руси, а также старых богов, живших в памяти народа, уже христианского. У него вещий сказитель Боян — внук Велесов, ветры — внучата могучего Даждьбога, то есть солнца, Перунова сына.
Во время поездок Белая Русь с ее величественными Днепром и Двиною, Неманом и Припятью, с ее непроходимыми лесами и болотами явилась Елене царством множества диких зверей, ведьм и чаровниц. Хотя уже пять веков здесь господствовало христианство, но люди сохраняли древние языческие предания и обряды. Белорус продолжал чтить своего домашнего Чура, знал богов каждого времени года: весна для него — Лиоля, лето — Циоця, осень — Житень, зима — Зюзя. Он даже может описать, как выглядит каждый из них. Он представляет наружность Ярилы, умеет не столкнуться с лешим в лесу, знает, как подразнить русалок, но не поддаться им. Он чествует богиню Лиолю, свою кормилицу богиню Циоцю, когда она явится красивой полной женщиной с венком из спелых колосьев на голове и с плодами в руках. Умеет белорус задобрить и страшного Зюзю, как и грозного смертоносного Карачуна. Он может рассказать, как Терешка добыл цветок папоротника и в результате стал умен и могуч. Только белорус может договориться с Жижей, контролировавшим лесные пожары.
Знакомясь с удивительным богатством народной фантазии о давно прошедших временах и событиях, отраженных в преданиях и легендах, в песнях, сочетающихся с верованиями во все таинственное, сверхъестественное, Елена увлеклась всем этим и готова была со всем соглашаться.
Перед поездкой великая княгиня проявила настойчивость, чтобы Александр принял решения по ряду неотложных дел. Великий князь подтвердил городам магдебургское право, а многим, в том числе Гродно, Полоцку, Минску предоставил его впервые. Были рассмотрены жалобы жителей заднепровских и задвинских городов на большие притеснения от писарей, посылаемых для сбора недоимок. Они годами безвыездно жили в волостях за счет населения. Судили и рядили жителей, взимая за это непомерно большие пошлины. От этого многие разбежались, а те, кто остался, и половины денег заплатить не могут. Жители просили великого князя позволить им, как это бывало при Витовте, самим собирать дань — грошовую, бобровую, куничную — и относить в казну, а мед пресный — к ключнику. Александр по настоянию Елены исполнил их просьбу.
Горожане магдебургских городов жаловались на воевод, князей, панов и бояр. Поэтому от полоцкого воеводы великий князь решительно потребовал не нарушать магдебургского права, данного городу. Александр указывал, что войт, бурмистры, радцы и все мещане не раз жаловались по поводу убийств, побоев, грабежей, которые они терпели от урядников и слуг воеводских. Жаловались полочане также на игуменью и монахов-бернардинцев. Горожане Вильно — на бурмистров и радцев, выказывали недовольство старым уставом. Но великий князь подтвердил старый устав во всей силе, разрешив при этом вильнянам подати, серебщизну и ордынщину платить по старине, без прибавок.
Большинство приднепровских волостей, и прежде всего Свислочская, Любошанская, Бобруйская, Кричевская, Пропойская, Чечерская, Гарвольская, Речицкая, Брагинская, Мозырская, Бчичская, были редконаселенными. А основа жизни людей — земледелие было развито слабо. Поэтому великий князь, заботясь о заселенности всей территории княжества, решил этим волостям уделить особое внимание. На несколько лет новосельцы освобождались от податей. Устанавливались твердые размеры платежей. С каждого надела земли жители платили полкопы грошей да по бочке овса. Кто варил пиво, тот платил столько же. От судных штрафов два пенязя должны были идти на великокняжеский двор, а третий — на войта. Кто занимался торговлей, обязывался давать по грошу в год. Мясники обязывались давать великокняжескому двору с каждого торга по плечу мяса бараньего. Винные корчмы должны быть на великого князя, а кто шинковал вином, тот платил десять грошей.
Александру пришлось ради поездки по княжеству отказаться от приглашения брата Яна Альбрехта поучаствовать в работе польского сейма. Главную цель поездки Александр видел в том, чтобы осмотреть, изучить состояние оборонительных сил государства. Поэтому путь великокняжеской четы пролегал через Полоцк, Витебск, Смоленск, Оршу, Минск и другие города и крепости.
На этот раз великого князя сопровождали и паны-рада. Были в свите и два монаха-бернардинца. Александр благоволил к ним, часто удостаивая вниманием и даже беседой. Старший из них, литовец по происхождению, как казалось Елене, много повидавший на своем веку, не упускал случая поговорить с великой княгиней о вере. Делал он это с уважением к собеседнику, ненавязчиво, и Елена иногда проявляла интерес к его суждениям. Последний раз он затеял разговор о литовцах:
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
Книга состоит из коротких рассказов, которые перенесут юного читателя в начало XX века. Она посвящена событиям Русско-японской войны. Рассказы адресованы детям среднего и старшего школьного возраста, но будут интересны и взрослым.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.