Под тремя коронами - [38]
В свисте и вое бури не только не стало слышно даже звона подвешенных к дугам колокольчиков. Но все кругом полнилось какими-то другими, непривычными звуками: то ли отдаленным воем диких зверей, то ли ржанием лошадей, то ли голосами зовущих на помощь людей, то ли жалобным детским плачем…
— Отроду такой бури не видала, — сказала боярыня Ряполовская. И, желая успокоить находившихся в тапкане молодых девушек, добавила:
— Но все проходит… И эта напасть пройдет…
Наступила ночь, и боярин Ряполовский распорядился заночевать здесь, в лесу. Тем более, что измученные лошади шли все медленнее, постоянно норовя остановиться и даже пятиться назад. Кучера вынуждены были брать их под уздцы, чтобы заставить продвигаться вперед.
Прислуга, спешившиеся всадники охраны, все, кто мог, начали готовить место ночлега: из лапника ели делались шатры-укрытия, разжигались костры, которые и согревали, и освещали все вокруг. Возле тапканы Елены разложили несколько костров, а в сам возок постоянно вносили на специальной железной треноге горячие угли. Тепло и шум ветра располагали ко сну…
К утру буря утихла и одновременно потеплело. Снег стал влажным и плотным. Затем опять похолодало, и подул сильный, холодный, как смерть, ветер. Начался обложной ледяной дождь. Падая, твердые прозрачные шарики льда, внутри которых находилась незамерзшая вода, раскалывались, вода выливалась и быстро замерзала. Все покрылось небывалым гололедом. Из сосен и елей стали срываться глыбы обледеневшего снега. Особенно пострадали теснившиеся ближе к дороге березы. Они стояли в невиданно красивом, похожем на хрусталь, наряде. Многие под тяжестью налипшего льда склонились к земле, другие оказались разодранными. Возница тапканы великой княжны, крестясь, приговаривал:
— Такого отродясь не приходилось видывать… Ой, боюсь, что это не добрый знак, предупреждение нашей молодой государыне, да и всем нам…
Не мешкая, обоз осторожно, ведя коней под уздцы, двинулся дальше. Прошло совсем немного времени, и гололед закончился. Сотник Шереметьев, гарцуя на своем иноходце возле тапканы Елены, приоткрыл дверцу:
— Вот и граница, великая княжна… Начинается Литва…
Путешествие от границ Московского государства до Вильно было веселым и торжественным. Повсюду вельможи и духовенство встречали свою будущую великую княгиню дарами. Население — с искренней и шумной радостью. Видно было, что для жителей княжества Литовского, и особенно православных, видевших в Елене залог долговременного счастливого мира, ее приезд был важным событием. Люди радовались, что кровь византийских императоров, а также святого Владимира соединяется с кровью Гедимина. Надеялись, что ставшая сирой и безгласной православная церковь в Литве, теперь найдет ревностную покровительницу на троне. Считали, что этим брачным союзом возобновляется древняя связь между единоплеменными народами.
В каждом городе устраивались торжественные встречи. Уже за пять верст от Смоленска поезд встречало множество народа: тут были и бояре, и горожане, и простой люд. Тут же находился и литовский наместник. Бояре и паны, представленные ему князем Ряполовским, били челом. Дети боярские, сойдя с коней, окружили тапкану Елены, а от городского моста ее пешком сопровождали сами бояре. Первым делом Елена направилась к кафедральному собору, где ее встретил смоленский владыка Иосиф Болгаринович и отслужил молебен. Затем на приготовленном для нее специальном дворе она приказала поднести вина сопровождавшим панам и боярам. На следующий день, после обедни, в светлице княжны происходил прием. Явился ударить челом и с подарками в руках владыка, пришли знатные паньи, в том числе и жена наместника. Здесь же находились и многие из свиты княжны. Елена Ивановна усадила паней и владыку на лавку направо от себя и велела принести угощения. Вино в кубки наливала княгиня Ряполовская. Князь Семен поднес кубок владыке, а паньям — сама Елена.
Подобным же образом невесту великого князя встречали в Витебске и Полоцке. Здесь она в благодарность за хлопоты наместника Яна Заберезского по поводу сватовства оказала особенное внимание его жене и дочери. Приняв от них подарки, Елена расцеловалась с ними. Затем они вместе ездили к обедне. Дважды будущая великая княгиня приглашала их к себе на обед, не преминув угостить вином из собственных рук.
От Полоцка до Вильно тянулись дремучие леса, местность становилась холмистой. Поезд ехал медленнее, часто останавливаясь в местечках. От жениха один за другим прибывали послы — править поклоны и передать подарки. Княжна в свою очередь одаривала их. Навстречу выезжали также литовские паны и княжата, для сопровождения высылались войсковые отряды. В Маркове Елену Ивановну встретили знатнейшие и знаменитейшие православные представители Западной Руси: князь Константин Иванович Острожский и князья Глинские. В Сморгони ее ждали жена виленского воеводы Радзивилла и жена Гаштольда. Встречавшие ее паньи любезно приглашались в тапкану.
Сюда же на встречу с будущей великой княгиней, немного припоздав в пути, прибыла и слуцкая княгиня Анастасия, жена Семена Олельковича. Ее ожидала великая честь: дочь московского государя по его наставлению встала при появлении княгини в светлице и пошла к ней навстречу. И эта честь была не случайной. Иоанн знал, конечно, что род Олельковичей играл значительную роль в государственно-политической жизни Великого княжества Литовского и претендовал на великокняжеский престол, но и состоял в родстве с московскими великими князьями. Основатель рода, внук великого литовского князя Ольгерда и правнук Гедимина Олелько Владимирович в свое время женился на Анастасии, дочери сына Дмитрия Донского, великого князя московского Василия Дмитриевича, и внучке Витовта. Их сын Симеон был князем киевским. Всех, даже Елену, поразил роскошно-богатый наряд слуцкой княгини. Анастасия носила как русское, так и польское платье, но на встречу с московской великой княжной надела кортель. Подбитый горностаевым мехом, покрытый камкой, этот наряд отличался от других тем, что был без пуговиц и надевался с головы, то есть не был распашным. Оригинальны были его рукава: длинные, но сшитые только до половины и украшенные вошвами-полотницами, перекинутыми на руку и расширявшимися книзу. Вошвы, как и заплечье, изобиловали жемчужным шитьем.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.
«Сионская любовь» — это прежде всего книга о любви двух юных сердец: Амнона, принца и пастуха, и прекрасной Тамар. Действие происходит на историческом фоне древнего Иудейского царства в VII–VIII веках до н. э. — время вторжения ассирийских завоевателей в Иудею и эпоха борьбы с язычеством в еврейской среде. Сложный сюжет, романтика и героика, величие природы, столкновение добрых и злых сил, счастливая развязка — вот некоторые черты этого увлекательного романа.
В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.