Под солнцем Севера - [7]

После завтрака Коравги прилег отдохнуть, а мне захотелось сделать вылазку к Пантелеевской сопке. Теперь по насту можно проникнуть далеко в лес, но оставаться там долго нельзя даже на собачьей упряжке. К полудню, когда пригреет солнце, снег превратится в рассыпчатый фирн — множество крупных ледяных кристаллов с острыми, как стекло, краями. При езде по такой «терке» собаки за три-четыре часа останутся без ног — изрежут себе лапы.

Вечером Коравги рассказал об удачной охоте на сохатого. Нас заинтересовала расшифровка следов, сделанная охотником.

… Дело было в январе, когда солнце уже стало показываться над горизонтом. На снегу лесного болота, близ Чаячьей протоки (низкий водораздел между низовьями Ашоев) охотник обнаружил следы лосей. Видимо, они утром паслись, объедая кору и концы ветвей тальников. Некоторые древовидные ивняки были сломаны на высоте роста человека. Вероятно, лоси наклоняли их, объедая верхушки 18 и стволы, менее гибкие на морозе. Широко расставленные следы задних ног свидетельствовали, что среди животных были и лосихи.

После восхода солнца сохатые пошли на лежку. Они высоко поднимали ноги, шагая след в след в глубоком снегу и почти не делая борозд. Проваливаясь иногда до замерзшей поверхности болота, они брели так около километра. По тропе встречались обкусанные тонкие ветви тальников.

Лосиная тропа привела охотника к небольшой поляне, от нее веером расходились следы к трем лежкам. После ночной кормежки сохатые брели на дневной отдых при южном ветре: лоси обычно идут на лежку с подветренной стороны, да и лежали они спинами против ветра.

Проследив повадки сохатых, Коравги с товарищем спозаранку засел в укромном месте на пути от лесного болота к лежкам и уложил из карабина крупного старого лося. Судя по уцелевшим рогам, как короной покрывавшим его могучую голову, ему было свыше тридцати лет (ежегодно на рогах лося прибавляется новый отросток).

*

Морозный день одиннадцатого мая был настолько ярким, что снежинки переливались искрами словно трепетавшего света.

Только теперь весна начинала взбираться по склонам гор. Это было заметно на южных склонах Пантелеевской сопки по черневшим перегибам уступов, по обнаженным полоскам отдельных скал, по одиночным темным пятнам на местах каменных россыпей.

Полные грез короткие белые ночи подходили к концу. Близился длинный полярный день.

Выход в маршрут мы наметили ранней весной. Но как установить ее сроки в Заполярье? Каждый день мы присматривались и прислушивались к жизни природы. Наконец дождались появления на водоразделах первых проталин, хотя на северных склонах Пантелеевской сопки еще лежали снежные забои.

Вечером двенадцатого мая прибыл с оленями Егор Мохнаткин. Умудренный сорокалетним жизненным опытом, он превосходно знает местность и оленьи кормовища вплоть до морского побережья.

Казалось, что наполнить вьючные сумы нетрудно. Но далекий, нелегкий путь к морю по тайге и лесотундре, через горные хребты и тундру требовал соблюдения предельной равномерности загрузки. При недосмотре олень мог получить в походе потертости кожи и выйти преждевременно из строя. Самый тяжелый и ответственный груз навьючили на смирных животных. Два оленя при навьючке проявили беспокойство. Егор успокоил их какими-то странными шипящими звуками, переходящими как бы в хрипловатое покашливание.

Наконец вьючка оленей закончена. Животных выстроили цугом: к седельной луке переднего привязали ремень следующего за ним оленя, который в свою очередь был соединен с третьим оленем — и так далее, до восьмого оленя включительно. Егор поставил своего (девятого) оленя в голову каравана, привязав к седлу повод цепочки соединенных оленей.

В ПОХОД!

Картосхема геоботанических походов

Мы двинулись в путь ровно в десять часов вечера, распрощавшись с оставшимися товарищами. Нас манила малодоступная северная окраина района, хотя, помимо весенней распутицы, предстояли переправы через горные реки. Это — самое сложное и опасное на пути через горы в ту пору, когда происходит бурное таяние снегов и реки вздуваются и превращаются иногда в непреодолимые преграды.

Для геоботанических исследований весна, когда растения показываются из-под снега, самое драгоценное время.

В полночь солнце опустилось за линию горизонта. Наступила короткая белая ночь.

Мы проходили мимо озера. Со всех сторон слышались неясные волнующие шумы. Они доносились с прибрежных полосок воды — заберегов, с крутых обтаявших берегов, с белесоватой задумчивой вышины, где перекликались прилетающие на родину птицы. Стаи уток и иных птиц то и дело проносились над нами, наполняя воздух свистом крыльев и криками.

Белая ночь миновала, и над лесом поднялось солнце. На отливающих синевой снежных склонах играли красные блики. Полоса мягкого света как бы пронизала нас и наполнила молчаливой радостью. Казалось, радостное настроение исходило и от птиц.

Мы держали путь к истокам реки Виринейвеем.

На щебнистом мелкоземе горного отрога, покорные слабому дуновению ветра, приветливо наклонили свои головки прелестные ветреницы, напоминающие нарциссы. Поверхность почвы на проталинах по склонам холмов нагревалась и набухала влагой, питая пробуждающиеся растения. У корневой шейки еще не одетого в зеленый наряд тальника приподнялся полусгнивший прошлогодний лист. Под ним оказались ростки молодого злака — мятлика: они старались освободиться от старого листа, закрывавшего от них свет.