Под солнцем Севера - [6]

Наутро подул теплый ветер. На ветвях ольховника расположилась прилетевшая стайка снегирей. Приятно смотреть, как снегирь, будто на качелях, качается на ветке, по еще любопытнее наблюдать, как он ест. Схватит своим коротким, словно набухшим, клювом ягоду, хозяйственно разомнет ее и медленно начинает извлекать начинку — семена. Принимаясь за другую, он предварительно ее оглядывает, наклоняя голову то направо, то налево. Наевшись, начинает чистить клюв. Вот он уже напевает свою незатейливую песенку, словно радуясь весенней, капели и голубому небу.

В ночные часы теперь наступали на короткое время бледные сумерки — предвестники рождения дня. Одна заря торопилась навстречу другой, и в белую ночь розовая полоска на горизонте не погасала.

На другой день, несмотря на мороз свыше тридцати градусов (такой стуже в начале апреля тут не удивляются), мы наблюдали воронью свадьбу.

Брачные игры этих птиц весьма своеобразны. Птицы летали попеременно одна над другой. Нижний ворон с разлету поднимался над верхним, а верхний, оказавшись внизу, в свою очередь резко взвивался кверху, стремясь занять прежнее положение. Повторяя наскоки друг на друга, они поднимались все выше и выше над лесом.

Через три дня на южном скате горы, под ледяной коркой, обнаружилась своеобразная природная тепличка. В небольшом свободном подледном пространстве зеленели альпийские травы и, что особенно изумительно, виднелся раскрывшийся бутон растения.

Цветок подо льдом!

Прозрачная ледяная корка, как стекло в оранжерейке, собирала и пропускала в тепличку живительные лучи весеннего солнца, согревая землю и защищая растения от морозов.

Но и сами растения (их зеленые части и цветок), способные к самоизлучению даже в холодной среде, своим теплом согревают окружающий воздух. Вспомним подснежники, которые ранней весной расплавляют над собой снег и пробиваются сквозь него навстречу солнцу.

Вот и теперь растения под ледяной коркой, очевидно, устроили себе тепличку благодаря собственному излучению. Выделялось тепло и при разложении естественного удобрения — остатков отмерших стебельков и листьев, на которых росли и зацветали в тепличке растения.

В то время, когда вокруг лежали «снега белые, пушистые», тут, в уютном затишке, расцветала ранняя жизнь, а снег, постепенно подогреваемый снизу и особенно щедро сверху, превратился в ледяную корку, которая с каждым днем становилась тоньше. Происходила ранняя выгонка тех растений, у которых почки возобновления сформировались еще прошлой осенью.

Вечером появилось полярное сияние. Слабо светясь в зените, оно было одним из последних приветов уходящей зимы. На льду реки образовалась трещина.

На опушке пойменных ивняков, будто снопы рыжей соломы, стояли зажатые снизу в тисках еще мерзлой почвы вейники. Но сильные морозы кончились, и даже ночью температура воздуха ниже десяти-пятнадцати градусов холода не опускалась.

Прошла еще неделя. В природе совершались заметные движения: местами толщи снега расчленялись на причудливо изрезанные глыбки и тут же оседали с еле уловимым шорохом. Словно поступь пробуждающейся природы, этот шорох различался все отчетливее по мере того, как сильнее пригревало солнце.

В лесу над зимующими под снегом зарослями кустарниковой березки заметно расширились темно-коричневые пятна. В развилине отдельно стоявшего дерева оказалось гнездо ворона с пятью яйцами. Раннее устройство гнезд, когда еще не стаял снег, связано с возможностью добычи корма: из-под снега обнажаются кое-какие остатки пиршества крупных хищников.

Впрочем, вороны, живущие обычно парами, выследив во время воздушных разведок затаившегося зайца, не прочь и сами смело напасть на него и задолбить своими крепкими клювами, а потом часть несведенной добычи спрятать впрок. Такие тайники ворон делает скрытно и очень ловко.

Встретив жертву не по силам, он умеет своевременно позвать на помощь своих собратьев, и те охотно слетаются. Совершая зимой в поисках пищи только недалекие кочевки, ворон добывает грызунов, ест ягоды водяники (если они не занесены снегом), не пренебрегает и отбросами, и потому за ним осталась слава главного лесного санитара. Нередко он решается осторожно приблизиться к жилью человека в надежде поживиться пищей.

Вдруг невдалеке от гнезда послышались взмахи сильных крыльев, а вскоре и странные звуки, напоминающие певучее карканье. Вслед за первым, видимо обеспокоенным вороном, появился и второй.

Вечером снова на реке трещал лед. Несмотря на светлую ночь, полярное сияние заметно опоясывало небосклон гигантскими дугами.

*

Десятого мая спозаранку прибыл в Пантелеиху Коравги. В последнее время солнце уже пригревало сильнее. Осевший снег пропитывался талой водой, а его поверхность затвердела от ночных холодов, превратившись в мерзлую корку. Корка наста при таком ночном морозе, как нынче — около десяти градусов, — превосходно выдержала тяжесть человека на лыжах с походной котомкой за плечами. Правда, охотник был одет налегке: в брюках из оленьей замши (ровдуги), заправленных в мягкие торбаза, а на плечах — потертая кухлянка с накинутой на ней бязевой камлейкой (от чукотского слова кэмлилюн — одежда вроде короткого плаща).