Под шорох наших дизелей - [92]
Поверьте, я далек о того, чтобы проводить параллель между великим флотоводцем и своей скромной персоной. Просто я хотел сказать, что бывали люди и поленивее.
Мне французский в жизни пригодился и не раз. Правда, в память о годах, проведенных в Алжире, неистребимым остался акцент. Впрочем, это абсолютно не мешало делу, вызывая, порой, забавные ситуации.
В 1984 г. после доклада на международной конференции по морскому праву в Монако ко мне подошла одна из участниц - профессор Сорбонны мадам Бер-Габель.
- Капитан, откуда у вас этот очаровательный магрибский выговор? Я родилась в Оране и, услышав вашу речь, буквально окунулась в детство.
- Всегда к вашим услугам, мадам. В этих же местах прошли и мои, поверьте, далеко не самые худшие годы.
Теперь вам понятно, что я имел в виду...
13 ноября 2004 г.
С.-Петербург
ДОКТОРА И БОЛЕЗНИ
Болеть подводникам было некогда из-за напряженного графика плавания. Да и докторов вокруг было предостаточно. Помимо собственных корабельных - Володи Рябова и Николая Пинькаса - нас окружала масса советских врачей, работавших в Оране. Когда мы жили в Андалузии к нам приезжали особенно регулярно. Когда СВС переместились в Арзев, стали приезжать только друзья. Среди последних особо теплого слова заслуживает семья Хасановых Элла и Ильфак. Элла была невропатологом, а Ильфак - инфекционистом. С ними находились и два сына Артур и …. Ильфак первым пришел на помощь, когда наша команда отравилась во время экскурсионной поездки в религиозную столицу Алжира Тлемсен на День Флота в 1982 году. Причиной отравления стала вареная курица, жертвой которой стали поголовно все, кроме командира, т.е. меня и маленькой дочери нашего переводчика Саши Наумова - Катерины. Возможно, происшествие удалось локализовать и обойтись без жертв, только благодаря своевременному появлению Ильфака Хабибовича, заменившего временно выведенного из строя нашего корабельного доктора.
До госпитализации дело доходило только дважды. Первый раз с высокой температурой в местный госпиталь был отправлен командир отделения рулевых Федор П. На второй день, всклокоченный старшина появился на вилле Сен-Клотиль, где проживал личный состав. Судя по живописному наряду, Федор элементарно бежал, не дожидаясь выписки.
- Никакой мочи там лежать, товарищ командир! - отчаянно жестикулируя и округляя глаза, вещал беглый больной. - Вокруг лежат арабы с непонятными болезнями, похоже, прокаженные. Рядом кто-то рожает! Хоть убейте, туда не вернусь!
Тронутый красочным рассказом Федора, я незамедлительно высказал протест алжирскому командованию, передав впечатления подчиненного как можно ближе к тексту оригинала.
Через день из госпиталя подвезли вещи «досрочно выписанного», а чуть позже подошел корабельный доктор капитан Милюди Нуи и с чувством начал уверять, что в тот день в Федькиной палате никто не рожал…, а что касается гигиены, то, мол, чем богаты…
Другой случай оказался более трагичным. Осенью 1984 г. врач-инструктор «С-7» капитан Николай Пинькас обнаружил у себя симптомы неизвестной болезни. Местные специалисты, недолго думая, предложили вырезать аппендицит. После некоторого раздумья, Пинькас согласился, а я, несмотря на печальный опыт, дал добро. Когда выяснилось, что аппендикс удален зря, наступило более глубокое раздумье. Я заявил Николаю, что больше его местным не отдам. Ближайший советский госпиталь находился в Сиди-Бель-Аббесе, т.е. в 120 километрах от Орана. Таким образом, дистанция в два раза превышала установленный для СВС радиус передвижений. Поскольку речь шла о здоровье члена экипажа, я немедленно позвонил другу - представителю Совфрахта Виктору Шлемину, который, бросив все свои дела, мгновенно домчал больного в госпиталь.
Наутро алжирское командование, слегка поморщась, молча проглотило информацию, догадываясь, что этим дело не ограничится. Так и получилось. Вести из госпиталя оказались малоутешительными. С диагнозом и здесь возникли затруднения, было ясно лишь то, что болезнь связана с опухолью мозга. Через пару дней капитан Пинькас был отправлен самолетом на родину, а еще через неделю выбросился из окна клиники им. Бурденко и погиб. Как сообщили родственники, болезнь оказалась неизлечимой. Это была первая, но, к счастью, единственная потеря инструкторской группы, оставшейся таким образом без собственного медобеспечения. Офицеры шутили, что самым крупным «врачом» остался командир, за плечами которого были курсы оказания первой (и последней!) помощи, пройденные в юношестве во время обучения в интернате. Чтобы соответствовать высокому званию «лекаря» приходилось заботиться о постоянном совершенствовании навыков.
В этой связи больше всего запомнилась поездка с Хасановыми на «волонтариат» - безвозмездное оказание медицинской помощи алжирским крестьянам, широко практиковавшееся советскими врачами. Правда, по некоторым данным, это не способствовало укреплению их репутации, как специалистов высокого класса, ибо «туземное» население упорно придерживалось взглядов, что если доктор не берет денег за оказание помощи - он ненастоящий. Тем не менее, от такого рода помощи они не отказывались, и на прием в каждой деревне, выстраивалась огромная очередь.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Что скрывается за той маской, что носит каждый из нас? «Воображаемые жизни Джеймса Понеке» – роман новозеландской писательницы Тины Макерети, глубокий, красочный и захватывающий. Джеймс Понеке – юный сирота-маори. Всю свою жизнь он мечтал путешествовать, и, когда английский художник, по долгу службы оказавшийся в Новой Зеландии, приглашает его в Лондон, Джеймс спешит принять предложение. Теперь он – часть шоу, живой экспонат. Проводит свои дни, наряженный в национальную одежду, и каждый за плату может поглазеть на него.
Село Белогорье. Храм в честь иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Воскресная литургия. Молитвенный дух объединяет всех людей. Среди молящихся есть молодой парень в инвалидной коляске, это Максим. Максим большой молодец, ему все дается с трудом: преодолевать дорогу, писать письма, разговаривать, что-то держать руками, даже принимать пищу. Но он не унывает, старается справляться со всеми трудностями. У Максима нет памяти, поэтому он часто пользуется словами других людей, но это не беда. Самое главное – он хочет стать нужным другим, поделиться своими мыслями, мечтами и фантазиями.
Скорее рассказ, чем книга. Разрушенные представления, юношеский максимализм и размышления, размышления, размышления… Нет, здесь нет большой трагедии, здесь просто мир, с виду спокойный, но так бурно переживаемый.