Под шорох наших дизелей - [91]
- Зыбь! - произнес я по-русски, указывая на крупную волну с норда - причину командирских страданий.
- Зеби! (хреново - арабск.), - словно соглашаясь, кивнул Херда, и его лицо на мгновение озарилось благодарностью за сочувствие.
Обитателей мостика (кроме меня там находились: командир-стажер Отман Мсиллах и вахтенный офицер лейтенант Ферхани, владевшие русским) разобрал смех, что не могло не озадачить бедного Херду. Он насупился, но когда ему расшифровали глубинный смысл нашего диалога, охотно разделил наше веселье. Морская болезнь была побеждена, а на мостике с новой вахтой появились алжирские офицеры, как и Херда, окончившие академию в Ливорно. Все стали наперебой вспоминать светлые деньки учебной практики на борту итальянского парусника «Америго Веспуччи». Двухмесячный поход, как правило, включал «открытие» Америки для будущих офицеров. С особенным жаром вспоминались визиты в Рио и Буэнос-Айрес, мулатки, фестивали самбы, креолки, танго и многое другое. Мне же оставалось вспоминать наши «беспосадочные круизы» вокруг Европы... Один только Босфор с Дарданеллами посмотрели со стороны целых пять раз, зато какая штурманская практика! Современным российским гардемаринам это может только присниться...
Заняв полигон и погрузившись, лодка приступила к выполнению боевой задачи. Памятуя о прошлогоднем конфузе, когда одна из наших субмарин выпустила практическую торпеду в борт зашедшего в полигон супертанкера, дивизионное командование постарались исключить это в будущем. С другой стороны, 300-метровый танкер с его 5-сантиметровым стальным бортом, скорее всего даже не заметил как в него влетела торпеда, тут же и затонувшая. Требования о закрытии районов БП с оповещением по всем инстанциям худо-бедно выполнялись. Оцепление - вездесущие «гард-коты» носились по периметру районов, сея ужас и смятение особенно среди рыбаков. И то верно, нечего шастать по «закрытым» районам, а с навигационными извещениями стоит своевременно знакомиться капитанам всех мастей, даже если для этого придется выучиться читать. В конце концов, организация стрельб стала вполне сносной. Радовало и то, что, накопив в подземном арсенале безумное количество боезапаса, в том числе практических торпед, начиная с реликтов: 53-39, 53-56В и заканчивая современными 53-65К, алжирцы могли позволить себе не мелочиться. То есть в случае потери «изделия» не искать его сутками, как это принято в отечественном флоте. Не было необходимости и в каких бы то ни было «натяжках», очковтирательстве и липовых отчетах, доказывающих, что «торпеда - дура, пузырь - молодец». Попал, регистраторы отметили, группа наблюдения подтвердила - молодец! Готовь отчет и грудь для наград. Не попал - подставляй мягкое место для профилактического пинка... и готовься к повтору упражнения!
В ЦП царило здоровое возбуждение.
- Слушай, акустик, слушай, родной!
Акустик - опытный аджудан (мичман) из первого экипажа, обливаясь потом, вслушивался в обмотанные белым бинтом наушники, связывающие его с этим шумящим, квакающим и свистящим миром, ошибочно представляемым подавляющей массой людей как «мир безмолвия». Сейчас он - главное лицо на корабле, почти как командир, сидящий рядом и буравящий его взглядом, полным надежды. Даешь контакт! Ну, а дальше вступят другие. Командир утвердит контакт, главную цель. КБР определит ее ЭДЦ (элементы движения цели). Торпедисты приготовят оружие, введут нужные величины, откроют передние крышки, и все вместе будут ждать самой главной команды - ПЛИ!
- Commandant, le bruit des helices, gisement - 127 degrees! (командир, шум винтов по пеленгу 127 градусов!)
Торпедная атака! Атака надводных кораблей, торпедные аппараты №№3,4 к выстрелу приготовить! Первый замер товсь - Ноль!....
Чтобы не морочить голову читателям, и не пародировать «Войну и Мир» ограничу французские вставки до минимума.
Атака тем временем достигла своего пика!
- Gisement - 131, gisement - 132... , Contact perdue! (пеленг -131, пеленг -132, ... контакт потерян - фр.)
- Что-оо! - Возмущенно вступает в игру советский командир, - Я тебе дам perdue!
- Контакт восстановлен - 134 градуса, бодро по-русски возвещает акустик.
Я изображаю плавный жест, переадресуя доклад алжирскому коллеге. Херда благодарно улыбается, возвращаясь к своим пометкам на планшете. Он - весь - внимание.
- Papportez gisement - 142 (доложить пеленг 142) - Командует Херда.
Тягучее время отбивает секунды...
- Gisement 142, commandant!
- Les appareilles No 3 et 4, salvo! (Аппараты №№3,4 - Пли!)
- Торпеды вышли, боевой на месте! - докладывает первый отсек.
Теперь от нас уже ничего не зависит. Если расчеты правильны и техника не подведет, успех обеспечен.
Так вышло и на сей раз. А если отбросить поступление воды в первый отсек через клапан осушения цистерны БТС (беспузырной торпедной стрельбы) и последовавшее за этим аварийное всплытие, день прошел спокойно и с пользой. Впереди была работа над ошибками в базе...
«Похоже, пора всерьез заняться французским», - в который раз сказал я себе, вспоминая историю из биографии того же Нельсона.
После смерти прославленного адмирала в его вещах обнаружили ученическую тетрадь. Абсолютно чистую, за исключением единственной записи на первой странице. Она гласила «Сегодня 12 февраля 1773 года я, Горацио Нельсон (тогда 15-летний гардемарин) начинаю изучать французский...»
Село Белогорье. Храм в честь иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Воскресная литургия. Молитвенный дух объединяет всех людей. Среди молящихся есть молодой парень в инвалидной коляске, это Максим. Максим большой молодец, ему все дается с трудом: преодолевать дорогу, писать письма, разговаривать, что-то держать руками, даже принимать пищу. Но он не унывает, старается справляться со всеми трудностями. У Максима нет памяти, поэтому он часто пользуется словами других людей, но это не беда. Самое главное – он хочет стать нужным другим, поделиться своими мыслями, мечтами и фантазиями.
Скорее рассказ, чем книга. Разрушенные представления, юношеский максимализм и размышления, размышления, размышления… Нет, здесь нет большой трагедии, здесь просто мир, с виду спокойный, но так бурно переживаемый.
Валенсия мечтала о яркой, неповторимой жизни, но как-то так вышло, что она уже который год работает коллектором на телефоне. А еще ее будни сопровождает целая плеяда страхов. Она боится летать на самолете и в любой нестандартной ситуации воображает самое страшное. Перемены начинаются, когда у Валенсии появляется новый коллега, а загадочный клиент из Нью-Йорка затевает с ней странный разговор. Чем история Валенсии связана с судьбой миссис Валентайн, эксцентричной пожилой дамы, чей муж таинственным образом исчез много лет назад в Боливии и которая готова рассказать о себе каждому, готовому ее выслушать, даже если это пустой стул? Ох, жизнь полна неожиданностей! Возможно, их объединил Нью-Йорк, куда миссис Валентайн однажды полетела на свой день рождения?«Несмотря на доминирующие в романе темы одиночества и пограничного синдрома, Сьюзи Кроуз удается наполнить его очарованием, теплом и мягким юмором». – Booklist «Уютный и приятный роман, настоящее удовольствие». – Popsugar.
Маша живёт в необычном месте: внутри старой водонапорной башни возле железнодорожной станции Хотьково (Московская область). А еще она пишет истории, которые собраны здесь. Эта книга – взгляд на Россию из окошка водонапорной башни, откуда видны персонажи, знакомые разве что опытным экзорцистам. Жизнь в этой башне – не сказка, а ежедневный подвиг, потому что там нет электричества и работать приходится при свете керосиновой лампы, винтовая лестница проржавела, повсюду сквозняки… И вместе с Машей в этой башне живет мужчина по имени Магаюр.
Эта странная, на грани безумия, история, рассказанная современной нидерландской писательницей Мариет Мейстер (р. 1958), есть, в сущности, не что иное, как трогательная и щемящая повесть о первой любви.
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.