Под шорох наших дизелей - [70]

С наплаванностью связан курьезный случай. Представ перед кадровиком по возвращении на флот, я с интересом выслушал его комментарии относительно моего личного дела. Среди прочих бумаг там находилась справка, выданная Алжирским Адмиралтейством.

- Так я и поверил, что пройдена 21000 миль, - глумливо произнес кадровик, - небось, под пальмой прохлаждались! Переставлю кa я запятую влево для верности.

- Валяй, - ухмыльнулся я, мне было действительно все равно...

Меня ждала новая лодка «С-349», на самом деле старая как мир, но только из ремонта... и полтора года плавания на Балтике. Люди были прекрасные, корабль хоть куда, и я вспоминаю этот период как один из лучших в моей жизни, но это уже другая история...

В настоящее время в составе военно-морских сил Алжирской Народной Демократической Республики четыре подводных лодки, причем две из них - современные дизельные  проекта 877 (по классификации НАТО - тип «Кило»)

Но по-прежнему флагманом считается первенец - известная так же, как моя любимая «С-28». Она все еще стоит у пирса «А» в Мерс-Эль-Кебире, чем слегка напоминает «Аврору». А о том, каково ее истинное значение для алжирского флота смог бы рассказать, наверное, мой бывший ученик - полковник Ахмед Хеддам, в недавнем прошлом - заместитель главнокомандующего ВМС АНДР или второй командир «010»- полковник Бугарра Шерги, до недавнего времени возглавлявший подводные силы, не говоря уже о сегодняшнем главкоме ВМС генерале Насибе Малеке – первом старпоме «010»-й и командире «011»-й. Что касается меня, то я храню об Алжире, его моряках и людях вообще самые светлые воспоминания.

Январь 2002 г.

Санкт-Петербург

ПУТЕШЕСТВИЯ И ДОСУГ

Основным видом странствий была ежедневная поездка на службу, сначала из Андалузии в Мерс-эль-Кебир, а затем туда же из Арзёва. В обоих случаях в день выходило минимум 80 километров, перемножив которые на три с половиной года, за вычетом  многодневных выходов в море и выходных  мы получим  два полновесных кругосветных  турне. Но, как известно, путешествием можно считать лишь такое перемещение в пространстве, которое дает что-то новое: открытия, встречи, впечатления, наконец. Обыденные поездки  устоявшимся  маршрутом ничего кроме потери двух часов, слегка скрашенных  легким трепом,  не давали. Впрочем, поездка в Андалузию проходила по живописной прибрежной дороге над обрывом, достигавшим  двухсот метров - Corniche Superieur. Время от времени далеко внизу можно было увидеть останки  машин каких-то бедолаг, не справившихся с управлением, среди которых  встречались и наши подопечные. Алжирцы любят лихую езду, не особенно обращая внимание на правила. Но даже по их понятиям  попадаются  «адские водители». Это обитатели города Сетиф. Если вы окажетесь столь неосмотрительны, что обгоните на трассе выходца из этого славного города, он сделает все, чтобы вернуть себе лицо - обогнать обидчика. Даже если для этого кому-то придется умереть. Поэтому, увидев на номере цифру  «19» (вилайя Сетиф), вспомните об этом предостережении,  и не испытывайте судьбу!

Однако ежедневное любование стандартным  набором красот набивает оскомину. Ее было трудно устранить даже на редкость вкусным  мороженым, продававшимся в небольшом городке Айн-Тюрк. Там  мы обычно останавливались размять затекшие члены и высадить часть проживавших там СВС-ов.  Удивляло одно - почему не торгуют мороженым  зимой,  даже  в  кафе?

«Зачем зимой мороженое? - удивленно вопрошали алжирцы, - зимой холодно, можно простудиться».

Это при +15єC! Видели бы они питерских бабок-мороженщиц, не знающих отбоя от клиентов в минус 30єC!

Не менее вкусными были «багеты» - традиционные французские булки. Бывало, задумаешься, куснув горбушку, ан булки-то уж и нет.

Но первые полгода мы, офицеры «С-28», проживавшие в «Андалузии», не избалованные теплом  в далеком Видяево, с нетерпением ждали возвращения в родное бунгало № 17  и  еще  в автобусе начинали строить планы на вечер.  Цепь белоснежных вилл и бунгало раскинулась практически на берегу, всего в 30 метрах от уреза воды. Песчаный пляж в обрамлении пальм был настолько прекрасен, что мы столь же искренне сочувствовали французам, возводившим этот комплекс для себя, сколь радовались за алжирцев, которым он достался в награду за более чем вековую (с 1831 г.) борьбу за независимость.

Со временем купание надоело, а подводная охота приелась. Но поначалу! Стремительно распределялись роли: кто-то ловит кальмаров с осьминогами, кто-то шинкует зелень, а кто-то готовит ингредиенты для  популярного коктейля «Срочное погружение»…

Вечерами приличные СВС-ы обменивались визитами, а иногда даже крутили кино, получаемое на военно-морской кинобазе. По существовавшим требованиям фильмы отбирались идеологически выдержанные, без проявлений секса, насилия и прочих чуждых нам в то время проявлений «оскала капитализма». Позднее, мы [подводники] стали привозить кино чаще, к великой радости русскоговорящей публики, к которым помимо военно-морских специалистов и их семей относились, как уже говорилось, «ПВО-шники», «танкисты», «летчики», «гарантийщики» и «стекольщики» (специалисты стекольного завода, возведенного под Ораном). Кому приходилось трудно во время сеансов, так это переводчикам. Их  было трое,  и  они строго чередовались. Тех, кто знал французский похуже, порой  выручала фантазия. Однако  время  от времени отсебятина приводила зрителей в полное недоумение, и они начинали роптать. Переводчик кипятился,  восклицая, что неплохо бы и самим  подучить  язык, пока кто-нибудь примирительным тоном  не произносил: «Ладно, бреши дальше!»