Под шорох наших дизелей - [17]

Разумеется, мы приходили не с пустыми руками,  в результате чего у Юры скапливалось несметное количество стеклотары, которую в Видяево никто не сдавал. Обычно выставляли у входа в родной подъезд, так что, спеша поутру на подъем флага, надо было хорошенько смотреть под ноги. Спецмашина приходила в поселок два раза в год, кому же взбредет в голову заниматься складированием бутылок,  даже если тебя наделили жильем и есть где их хранить. А вот Юра прилежно копил, берёг и сдавал, рискуя прослыть тихим алкоголиком, так как, по меньшей мере, полмашины заполнялась нашим лекарем. Соседи только головами качали, а Юра все носил и носил. Впрочем, порой мы ему помогали. В такие дни он был особенно ласков. Соседи, наблюдая потенциальных собутыльников, не так критически взирали на нашего Юру.

Именно тогда я впервые услышал от кого-то вопрос-признание: «Как же так, я получаю 700 рублей, жена - 300, бутылок на 200 сдаем, а  к отпуску ничего не скопить?»

Свирепел докторюга уже на второй месяц плавания, становясь легкой добычей многочисленных специалистов по подначкам, как сейчас сказали бы - приколистов. Спал он, как всегда, в кают-компании, то есть на своем рабочем  месте, поскольку именно там разворачивалась операционная в случае необходимости. Об этом постоянно напоминали софиты, озарявшие лица офицеров, режущихся ли в «козла», принимающих пищу или занятых тактической летучкой. В промежутках между этими достойными занятиями Юра смело занимал своё сидение вдоль левого борта и «хрючил», не забыв привязать к голове известную резиновую подушечку. Дело в том, что каждый раз по сигналу тревоги, а это случалось, в зависимости от тактической обстановки, несколько раз в сутки, бравый офицер вскакивал с койки и бился головой об один и тот же клапан - аварийной захлопки топливно-балластной цистерны. Так что, если бы не подушечка, которую доктор порой привязывал к выступающей матчасти, не сносить Юре головы... самым натуральным образом. Советы и рацпредложения по облегчению докторской жизни сыпались отовсюду. Каждый член экипажа, резонно полагая, что, может статься, и его судьба окажется в руках  доктора, старался  заручиться его расположением. Чаще всего эффект был обратный. Незадолго до автономки  группа офицеров, охотясь в районе Долины Смерти (Западная Лица), нашла немецкую каску. Подшлифовав и подкрасив шлем, мы торжественно вручили его Юре перед уходом лодки в очередное плаванье прямо на пирсе после построения, речей начальников и политработников. Особенно его растрогала надпись «ДОК» на лобовой части и «Береги балду» на тыльной. Участников акции нехорошо обозвали, и кое-кто попытался  выбросить тевтонскую реликвию  за  борт... Поход начинался весело!

Районы маневрирования находились в Норвежском и Гренландском морях, в частности у острова Ян-Майен, беглый взгляд на который сквозь оптику перископа наполнил душу уверенностью, что не одним нам приходится  хлебнуть трудностей ратной службы. Несколько избушек, сбившихся  вокруг радарной станции на маленьком острове в океане, почему-то рождали в воображении северную идиллию: норвежские солдатики  греются у костра в обществе командира - седого викинга и пары коз. Впрочем, совершенно не исключено, что они, выйдя из сауны, чинно расположились возле камина в махровых халатах  и с сигарами в зубах... В таком случае, дай им бог счастья!  А для меня, как штурмана, счастьем было уже то, что удалось взять пеленг на вулкан Бернберг, взметнувшийся над островом на 2277 метров.

Ночью всплыли  на  зарядку. Однако как ни раскрепляли по-штормовому, все равно что-нибудь нет-нет да гикнется: то ящик с ЗиПом с насиженного места, то какая-нибудь «механическая» железяка, то кандейка из рук укачавшегося приборщика.

Несмотря на специфические испарения, в центральном посту свежо. Шестибалльная волна заливает редко, выбран удачный курс. Переборки в кормовые отсеки открыты, дизель резво сосет морозный воздух,  от которого наши загазованные организмы поначалу просто пьянеют. Освежают и «птюхи» - полутонные порции воды,  обрушивающиеся в ЦП, если лодку настигает «неправильная»  волна. Она появляется ниоткуда - эта случайная  сумма случайных составляющих. Вахтенный офицер, пропустивший ее, запросто может получить нежданный удар, а то и крупное увечье. Даже если ты привязан, легко  оказаться за бортом. Повисишь маленько на ограждении рубки, главное - руки-ноги не поломать...

После всплытия, в кают-компании, где был накрыт вечерний чай, оказалось на удивленье немноголюдно. Обычно отдыхающие смены пропускают обед, ужин, реже завтрак - самую вкусную трапезу на подлодке, но чай - почти никогда. На сей раз, собрались лишь энтузиасты. Я, в ту пору штурман, да минный офицер Коля Гришин.  Ему заступать на вахту, значит определенно стоит заправиться горяченьким. Как никак, «собака».  Это вам не королевские ВМС, где «собачья вахта» с 00.00 до 04.00 постепенно сдвигается, давая возможность насладиться ею всем  участникам  почетного «клуба верхних вахтенных».  У нас, если ты минер, то привыкни к мысли, что «собака» твоя и ничья больше. Хочешь перейти во вторую смену с 04.00 - становись старпомом. Неплохой стимул. А уж если вообще не хочешь стоять на вахте, прямой путь в командиры.  Правда, тогда все сутки будут твоими, но душу греет мысль о том, что ты сам  вправе определять, где и когда находиться.