Мешок не забудь. Будем в нем награбленное переносить, — напрасно пошутила Танька.»
— Ясно. Кто с нами за мороженым? — Танька посмотрела на компанию. Детки как-то незаметно отсеялись, остались только две Ани.
— Нам нельзя, — опустив голову, пролепетала меньшая. — Нас не отпускают вообще. А если без разрешения — накажут, и мы в новую семью не попадем, а нам скоро уезжать… — шептала она, заливаясь краской вины. — Из-за него, — кивнула в сторону братика, — нас и так уже семь раз возвращали…
— Не парься, мы сами смотаемся.
— Соня! — позвала старшая.
— Чего? — малая тоже каталась совсем одна, очень незаметно, возле самого борта. Она и одевалась так, чтобы не привлекать внимание. Светлые джинсовые шорты на лямках, с большим кармашком спереди на груди и вечно расстегивающимся замочком левой шлейки, бесформенная белая футболка и повязанная на талии красная курточка. В общем, в то, что было, в то и одевалась.
— За мороженым пойдем? — Аня развеселилась.
— У меня денег нет… — прозвучало на грани слышимости.
— Мы угощаем, Соня. Пойдешь? — приобняв подъехавшую за плечи, Мелл наклонила голову, заглядывая грустной девочке в глаза.
— Мне ничего не нужно. У меня всё есть, — еле разлепляя затвердевшие вдруг губы, снова четко, разделяя каждое слово, произнесла Соня.
«Что опять не так? Что с ней? — вновь обратилась за помощью к себе Танька.
У нее цель есть, она к ней идет, — вытряхивая из пыльного мешка дохлых пауков, пояснило Второе Я.
Что за чушь! Говори яснее! Мешок нафига?!
Она хочет отсюда уйти, как угодно. К маме, к брату, — да ей без разницы, к кому, лишь бы не здесь. Разве не понятно? А мешок…
Погоди с мешком. Я не поняла про „уйти“.
Если. Ребенок. На что-то. Жалуется. Значит. У него. Проблемы. А ребенка с проблемами никто домой не заберет. Понятно? Она так думает! Про мешок ты сама сказала.»
— Сонька, очнись! — Танька включилась в уничтожение грусти. Присев на корточки перед ребенком с сухими глазами, она попыталась улыбкой вернуть девочку к жизни.
Здесь улыбкам не верили.
— Просто за компанию сходишь?
— У меня две монетки есть, я тогда конфетку куплю, — согласилась Соня.
— Катька! Сюда! — махнула рукой Аня.
— Чего вам? — подъехавшая затормозила поворотом. — Собрались куда-то? — Катя носом чуяла приключения. — О! Ты еще заплачь, — как-то особенно глянула на Соню.
Сонька дернулась, вырываясь из руки Мелл, и молча покатилась к выходу с площадки.
— Все, депресняк. Теперь слова не скажет. Нафига ты её все время задеваешь? — Аня серьезно спрашивала.
— Затем! Она тютя! Нельзя такой быть! — насупилась Катя.
«Блин! Всё гораздо сложнее! — теперь Танька обращалась к Мелл.»
«Ага! Имя на руке. Она дура? — высказала свое мнение о Кате.»
«Влюбленная дура. Мальчишек просто дразнит, а Соню… Вот так вот, оказывается. И себе не признается, боится.»
«Что-то мне эта ситуация напоминает. Тебе не кажется? — хитро прищурилась Мелл.»
«Брось, таких совпадений… Да ну, — совсем растерялась Танька. — Я что, тоже такая бессердечная была?»
«Ты — нет. Но ты и не человек.»
Пришлось заставить бытие отмотать назад неприятную минуту. Мелл уже умела делать такие фокусы. Не так легко, как Танька, но способности развивались.
— У меня две монетки есть, я тогда конфетку куплю, — согласилась Соня.
— Катька! Сюда! — махнула рукой Аня.
— Чего вам? — подъехавшая затормозила поворотом. — Собрались куда-то? — Катя носом чуяла приключения.
— Да, за мороженкой! — не дала Кате высказаться Танька.
— Мы угощаем, — совсем отвлекла Катьку Мелл.
— Пошли, — полурыжая просто повела всю ораву к выходу.
Разрешения должным образом не спрашивали. С воспитателем было полное взаимопонимание на подсознательном уровне. Проезжая мимо квартиры, Катя прыгнула через газон к дому и постучала в окно кухни.
— Дядя Игорь! Мы за мороженым, можно? — уважение все же было. — Ну всё, мы поехали.
— Стоять! Коньки снимите — будете свободны, — в окне показалось лицо воспитателя. — На озеро — ни ногой. И не курить. Договорились? Деньги есть?
— Ну, дядя Игорь, — начала для виду канючить Катя.
— Без вариантов, — опустилась занавеска. — Жду в прихожей, — раздалось из глубины помещения.
* * *
— Слушай, откуда столько влюбленности в девчонках? — техник повернулся и приготовился слушать долгое объяснение.
— Друг в дружку? Элементарно! — оператор успокаивался леденцовым шариком на палочке.
— Это твоему поколению все естественным кажется, — пробурчал в ответ товарищ.
— Ты ненамного старше, всего на один большой взрыв[26], не прикидывайся. Кому они могут верить, как думаешь? — начал объяснять оператор. — Никому! Максимум — хотят верить себе подобным, с таким же набором надежд и разочарований. Вот они и балуются, придумывают себе любовь. Ну, или не придумывают, как эти, — кивнул на изображение и снова лизнул леденец. — Им же одиноко без мамы, не забывай. Пусто и страшно, — странно улыбнувшись, он поудобнее устроился в кресле.
— А наши? Не похоже на дефицит доверия…
— У них все иначе, они дополняют друг друга. Это настоящее чувство, мы тут ни при чем, — леденец снова оказался во рту.
— И влечение?
— А ты думал! Ну, совпало так, бывает, — хитро пожал плечами оператор.
