— Знакомиться будем потом, — сказала молодая женщина, — неси пока в комнату, — она протягивала ошарашенной таким напором девочке стопку взятых тут же тарелок. Другая особа женского пола уже по-хозяйски доставала из шкафчика чашки и стаканы.
Деваться было некуда. Пришлось Таньке вытерпеть в этот вечер массу знакомств с жильцами дома, сослуживцами Волка и своими будущими одноклассниками. Покраснеть на множество комплиментов, пережить сравнение с «папой» и промолчать на оценку своих физических данных. Довелось отведать не только покупных тортиков, но и «шедевры» соседской кулинарии, творения кондитерских «гениев» и достижения в области выплавки пирожков.
Голова шла кругом, публика менялась, а свободного места в памяти оставалось все меньше:
«На кой тебе все это нужно? Лучше бы в гости к кому-нибудь из Синей отправилась.
Не торопись, я хочу впитать побольше ощущений здешней реальности.
Тут же просто в воздухе висит слово „судьба“[49], а ему подчинено все существование безнадежных!
Интересно, у местной реальности много вариантов?..
Только не это!»
Лютику повезло больше: Танюша заранее навела морок для всех, кто на него смотрел и окружающие видели в лучшем случае очень крупного кота. Так что малыш беззастенчиво пользовался свалившейся на него лаской и потакал желаниям «угостить кису вкусненьким».
* * *
— У меня сейчас голова лопнет! — техник дико вращал глазами и готов был упасть в обморок в любой момент. — Как она это выдерживает?!
— Так же, как и ты: с трудом. Только ей деваться некуда, — вздохнул оператор.
* * *
Укладывая Танюшу спать, Волк от счастья не знал, с какой стороны побольше подоткнуть ей одеяло.
— Сказовку дораспридумываешь снова? На самом интересном прервали, — поморщилась от воспоминаний о вечере.
— Не сказка это вовсе, — прикинулся обидевшимся «папа», — но продолжу, раз обещал. Молодец, что так держалась! Всем очень понравилась, соседские пацаны так и вовсе на тебя сразу запали, — он хихикнул, но вовремя себя одернул. — Все-таки красивая ты до одури.
— Еще чуть-чуть и послала бы некоторых! Такие придурки — просто не верится, что претендуют на взаимность! — смутилась в ответ.
Волк ободряюще похлопал ее по руке:
— Всяко бывает, но это как раз нормальные ребята. Просто бравадой свою стеснительность компенсируют. Ладно, на чем мы остановились?
— Ты не знаешь, хорошо или плохо, когда много стран вместо одной, — напомнила сходу.
* * *
— Да знаю, на самом деле, — махнул рукой Волк. Он уселся на пол возле Танькиной кровати, вызвав в ее памяти уже виденное однажды. — Конечно, разные страны — лучше: в одной большой нас пытались убедить в наличии братских чувств у совершенно разных народов. А на деле была открытая вражда, злые насмешки, ущемление в правах, — горестно вздохнул. — Отдельно — спокойнее… Только сейчас всех снова уверяют, что мы без ближайших соседей не проживем, что мы связаны исторически, что — мать их! — мы братские народы: все возвращают на старые рельсы.
— Может, так оно и есть? Границ, наверное, не было тогда?
— Границы в голове у человека существуют. Но сейчас-то они нужны: мы ведем войну с сопредельным государством.
— Да? А я почему не заметила до сих пор? — наивно поинтересовалась Таня.
— Все ты правильно заметила, не прикидывайся. Везде орут, что соседи — враги и захватчики, а с ними идет оживленная торговля, в гости и на заработки свободно ездят все, кто пожелает. Из «ящика» их помоями поливают, а на деле — жопу готовы лизать, если деньгами запахло. Извини, я не часто себя сдерживаю в выражениях, — смутился Волк.
— Да ладно! Ты самый культурный папа, — она подложила его руку себе под щеку. — Рассказывай дальше. Неужели и вправду идет война?
— Только называют ее иначе — ПБМ: противобандитское мероприятие. На деле же идет гражданская война против своего населения. Причем, на всей территории страны. М-да. Учти, что это мое мнение, я имею на него право. В школе вам будут рассказывать официальную версию.
— Какой школе? Что все заладили о какой-то учебе? Мне это нафиг не нужно! — обеспокоенно выпалила Танька.
— Учиться необходимо, — прозвучал ответный вздох, — только не всегда полезно. Документы, надеюсь, у тебя в рюкзаке?
— А… — …м! Я их почтой отправила, так надежнее. Но придут не раньше, чем через неделю.
— Не беда. Пока так походишь, а потом оформят официально.
— Почему ты сказал, что имеешь право на свое мнение? У других иначе?
— Иначе, — уверенно кивнул в ответ. — Они давали обет верности. У них не может быть своего восприятия реальности.
Танька вздрогнула.
— А ты разве не давал?
— Давал. Но только своей Родине, давно. А воинственный дважды обет верности не должен давать — это предательство. Когда поступал на службу, был скандал, — вспомнил с усмешкой, — но я настоял на своем, остался верен своей Родине. Правда, от меня отвернулись многие, кого я косвенно причислил к изменникам…
