Под небом Аргентины - [78]

— Большинство из них живет в верхней части города, они почти все приехали из Павликенского края, да?

— Ты что надумал? — испуганно воскликнул Боню. — Франциско велел тебе быть осторожным и ни в коем случае не рисковать.

Влад, не обратив внимания на эти слова, распорядился:

— Скажи Штерю, пусть для отвода глаз пригласит охотника, хорошо, если б заодно и Новакова и Пепо куда-нибудь в кабак. А Стоян и еще двое-трое из наших, знакомых с теми болгарами, пусть договорятся с Тошо и отправляются в верхний квартал. Я приду, как только стемнеет. А тебе поручается организовать охрану места встречи.

— Ты не должен рисковать, Влад. Полиция тебя разыскивает.

— Беру на себя всю ответственность. Иного способа нет… А задание должно быть выполнено сегодня к вечеру.

— Все же подумай…

Влад посмотрел на товарища с упреком.

— Работа среди наших людей велась слабо. Вина в том наша, моя… А ты, Боню, знаешь, что такое партийная дисциплина, не так ли?

— Иду, иду.

Влад подошел к окну и не отходил, пока его друг не исчез в глубине двора. Потом он повернулся к хозяину.

— Плохие новости, Арнедо. Готовится провокация. Аргентинцев натравливают на иммигрантов.

— А что же вы сидите сложа руки? — удивился старый рабочий.

— Товарищи ходят по домам, разъясняют, хотя это и очень сложно.

— Я тоже пойду, — неожиданно сказал Арнедо. — Вы, молодые, почему-то считаете, что мы, старики, свое дело сделали. Так вот, обойду соседей, загляну и к тем, кто живет подальше, потолкую со знакомыми. А главное — выругаю как следует анархистов. Знаю я таких, которые в самые опасные минуты думают не мозгами, а одним местом…

Дверь легко скрипнула, и на пороге появилась донья Чола. Позади мелькнули бледные лица Анхелы и Цветы.

"Комиссию привела", — подумал Влад.

— Как раз ты мне и нужна, донья Чола. Где Конча? Разве она не в комиссии?

— Задержалась где-то. Наверно, ходит за своим паршивцем.

— А что с ним?

— Да кто его поймет! Все только о револьверах да о крови говорит. Дурья башка! Думает, что одним пистолетиком фабрикантов напугает. А в последнее время совсем заговариваться начал. Для нас, аргентинцев, говорит, обязательно должна быть работа, а для гринго, если найдется… А когда Конча мне рассказала, что Педро решил больше не садиться на хлеб и воду, я ей поручила следить за ним.

— Что он может сделать? — нетерпеливо прервал ее Влад.

— Откуда мне знать? Поднял крик, что не собирается подыхать с голоду, и если хозяева не дадут, то он сам себе возьмет, что ему полагается. И все свой проклятый револьвер чистит да смазывает.

— Почему ты до сих пор ничего мне не говорила, донья Чола?

— Я думала, это не так уж важно.

— Ладно. А как обстоит с помощью?

— Плохо. Уже нечего раздавать.

— Погоди, донья Чола. Расскажи поподробнее.

— Твое дело, — Женщина пожала плечами. — Не хотелось портить тебе настроения.

— Значит, совсем плохи?

— Плохо. Один раз получили немножко денег и сразу составили список, кому открыть кредит в бакалее. Хозяин добрый человек, даже превысил кредит, а потом перестал отпускать продукты. Больше помощи не получали. Здесь все записано…

Чола достала откуда-то из складок платья заботливо свернутую бумажку и сунула ее Владу.

— Записано до последнего сентаво и по именам.

— Сейчас какое положение на вашем участке?

— Какое? С десяток детей и несколько стариков больны. Хоть бы по одной буханке хлеба на семью и немного молока для детей.

— Не только это, — вставила Анхела, с трудом пересилив сухой кашель. — Люди озлоблены, проклинают предпринимателей и полицию, бранят профсоюзы…

— Влад, ты должен знать, — вмешалась в разговор застенчивая Цвета. — Кое-кто собирается уже выходить на работу. Кабатчик их уговаривает. А доктор Перес, который бесплатно лечил и лекарства давал, пропал. Говорят, уехал. А может, полиция его забрала. Хромой Хулио людей собирает и подговаривает фабрики поджечь — это, мол, нужно, если хотим победить…

Влад внимательно слушал каждое слово. Поднялся, широкими шагами заходил из угла в угол, потом снова сел.

— Нельзя ли что-нибудь сделать?

— Что? — горячо воскликнула Чола, и казалось, что она ругается. — Вчера мы попробовали, как вначале, обойти дома побогаче и еле набрали на пять литров молока. По чашке молока на больных детей хватило бы, да молочники дня три не приходят — не пропускают их полицейские. Как в крепости нас осадили, звери…

— Да, трудно, — согласился Влад. — И все-таки мы должны выстоять. Нельзя потерпеть еще несколько дней?

— Можно. Скажем женщинам, чтоб мужей в руках держали. Вон моего Арнедо хозяин гаража уже несколько раз звал, а он ему твердит — когда соседи на работу выйдут, тогда и я. Если бы он по-другому ответил, я бы глаза ему выцарапала… Ну, девушки, пошли по домам агитировать. Мы вам, мужчинам, еще покажем! — с шутливой угрозой бросила она Владу.

В этот момент в комнату вбежала Конча, бледная, растрепанная, запыхавшаяся.

— Что такое? — загремела Чола.

— У крытого рынка беда. Не слышали стрельбу? Еле вытащила из свалки моего балбеса…

— Жаль, что его там не пристукнули, — рассердилась Чола. — Где он?

— Здесь, за дверью. Боюсь его дома оставить. Ранен вроде…

Чола выбежала из комнаты с проворством, удивительным для ее большого, грузного тела, и вскоре вернулась, ведя за руку Педро.