Под небом Аргентины - [45]

— Ваши пальцы — это ваши глаза, — не уставал он повторять. — Нужно внимательно следить за партнерами и замечать даже тень сомнения.

С особой тщательностью подготовил Видю карты. Он ловко распечатал новую колоду, отделил все фигуры и пометил их тонкой, еле заметной полоской. Потом стасовал колоду, вложил в пакетик и осторожно заклеил.

Вечером маленькая комнатка еле вместила всех желающих принять участие в игре. Два тонких засаленных тюфяка, служивших постелями для обитателей комнаты, оттащили в угол, на полу расстелили одеяло. В круг уселось пятнадцать, игроков. Электрическая лампочка тускло светила, и лица казались землистожелтыми, глубоко запавшие глаза блестели.

Игра началась. Все зорко следили за раздачей карт, обмениваясь лишь самыми необходимыми репликами. Одни нетерпеливо хватали свои карты, быстро просматривали их и нервно увеличивали ставку. Другие открывали их с мучительной медлительностью, словно ожидая, что следующая карта окажется именно той, какая им нужна. Третьи долго колебались, сколько поставить, и то и дело возражали против установленного размера первой ставки в одно песо.

Банк обошел всех игроков. На втором круге его держал сначала Видю, потом Трако. Кучка мелких купюр перед ним все больше росла. Трако спустил весь банк, чтобы рассеять сомнения партнеров. Таким был план. Скоро должна была подойти очередь Наско, а после третьего круга игра кончалась.

Но Наско напрасно дожидался своей очереди. Стаменко — высокий, худой, с хитрыми, бегающими глазками крестьянин лет сорока — задерживал банк, непрерывно выигрывая. Это было поразительной удачей. Все следили сейчас особенно внимательно за игрой, но никто не высказывал сомнений. Ведь Стаменко — из деревенских, человек тихий, не ведающий хитростей и плутовства всяких городских пройдох. Когда к кому-нибудь из игроков шла сильная карта и он повышал ставку втрое, Стаменко открывал четырнадцать или тридцать одно.

Стаменко действовал спокойно, ловко дублируя. Видю начал нервничать. Трако обменялся с ним молниеносным взглядом: надо уменьшить ставки и избежать дублирования — их хитрый план был разгадан.

Но Наско все еще не мог понять, что происходит. Напрасно товарищи старались его предупредить. Загипнотизированный растущей перед Стаменко кучкой купюр, он с каким-то ожесточением лихорадочно повышал ставки. А его кучка купюр таяла и таяла. Он с удивлением обнаружил, что у него остались только два песо, хлопнул купюрой по одеялу и произнес:

— Дай карты!

— Дублирую. — предупредил его Стаменко.

— Дай карты и не болтай!

Видю не удержался и выругался. Тогда только Наско поднял голову и встретил насмешливый взгляд Трако и презрительную усмешку Видю. Сознание пронзила догадка: Стаменко обыгрывает их с помощью их же уловок.

Он устремил взгляд на руки партнера. Стаменко легонько потянул одну карту, ловко сунул ее под колоду, снял верхнюю и бросил ему.

"Спрятал десятку, подлец!", — подумал Наско и процедил сквозь зубы:

— Дай еще одну!

На этот раз Стаменко вытянул придержанную десятку. Сжав зубы до боли, Наско сдавленно выкрикнул:

— Нет!

— Денег ему жалко, — заметил кто-то.

— Пусть проиграет, — отозвался Кочо-мясник, рослый и сильный. — И без того не знает, каким трудом они достаются.

Наско машинально прикрыл рукой два последних песо, а другой сжал роковую десятку, что вывела его из игры.

— Отдай деньги! — сухо сказал Стаменко.

— Не привык отдавать, — съязвил кто-то.

Наско встретил хитрый холодный взгляд Стаменко, незаметно показывавшему ему глазами на игроков, сидевших с напряженными лицами.

— Не задерживай игры, Наско! Выйди прогуляйся! — прикрикнул на него Видю.

Слова Видю заставили Наско опомниться. Он сообразил, что чуть было не совершил непоправимой ошибки. Что бы было тогда? Он хорошо знал, что от этих людей можно ожидать всего. Злобно оглянулся, швырнул последние деньги, медленно закурил сигарету и с усилием поднялся. Онемевшие ноги пронзила колющая боль. Хлопнул дверью, шагнул в темноту двора.

Как автомат, шагал он по притихшим уличкам города. В ушах все еще звучали реплики игроков, и он напрасно силился собраться с мыслями, обдумать происшедшее. Вот и канал. По привычке он уселся на каменную облицовку и свесил ноги над водой.

"Этот Видю воображает себя мудрецом, профессором… Порочный, ничтожный человек! Как я мог ему поверить! Тридцать песо выбросил на ветер, дурак".

Опять вспомнил насмешливый взгляд Трако и презрительную гримасу Видю и почувствовал, что покрывается холодным потом. Сжал кулаки до боли. "Они нарочно дали мне увлечься"..

Перед глазами мелькнула выросшая перед Стаменко куча денег, и в душе поднялось озлобление:

"Наверно, больше пятисот песо… Эти деньги должны были стать моими! — подумал он, и неожиданно в спутанном ворохе мыслей мелькнуло: — Надо что-то предпринять… Не позволю этой деревенщине перехитрить меня!"

Он загляделся на блестящую черную поверхность канала. Стаменко живет в Энсенаде и по дороге домой пройдет здесь. Надо дождаться его и поговорить. Но что ему сказать? Чего от него потребовать? Наско ничего не мог придумать и махнул рукой. Все равно. Главное, перехватить его по дороге, остальное потом… Он быстро встал, огляделся, увидел поблизости какой-то вагон и спрятался в его тени.