Под небом Аргентины - [38]

— А знаешь, какие крысы водятся в участке в Пернамбуку! — прервал его Трако и, не обращая внимания на недовольство товарища, продолжал: — Во — с кошку! Разгуливают преспокойненько, будто у себя дома, а ты там гость незваный. Еду, что нам давали, мы проглатывали не садясь, чтобы крысы из рук не вырвали…

— А что вы там забыли, в участке? — спросил Наско.

— Капитан парохода, на котором мы приплыли, передал нас портовой полиции. Будь это в прошлом столетии, он бы нас просто-напросто за борт спустил, чтобы, не кормить в пути, но времена переменились. Так или иначе, ему важно было отчитаться перед своими хозяевами, что нарушение священного права на собственность не осталось безнаказанным.

Наско засмеялся:

— Хорошо же вы устроились! — И нетерпеливо спросил Видю: — А потом?

— Шатались по городу, воровали в садах бананы и апельсины. Так несколько дней протянули. Я ж тебе говорил — там такая жара, что голода не чувствуешь. Однажды набрели мы на цирк дона Педро. Его просветительская деятельность не встретила сочувствия в городах, поэтому он решил перебазироваться в труднопроходимые бразильские джунгли. Но не все коллеги были согласны с его планами распространения культуры: мужчины предпочитали грузить в порту бананы, а женщины — поселиться в публичном доме. Мы появились на горизонте, когда дон Педро с плеткой в руках гонялся за неблагодарными. Мы любовались бесплатным зрелищем и так корчились от хохота, что даже не заметили, как перед нами выросла массивная фигура усатого дона Педро. Плетка болталась в его руках, ничего приятного не предвещая. Отдуваясь, он что-то говорил, как нам показалось, задавал вопросы. Мы усиленно кивали головами, показывая, что ничего не понимаем, но наше "нет" там-то означает "да", как, впрочем, всюду. Вот он и принял эти кивки за согласие и безо всяких церемоний погнал нас перед собой. В ту ночь мы спали на куче полотнищ и веревок, показавшихся нам пуховой постелью…

Видю потянулся к своему стакану, но тут же ударил кулаком по столу.

— Трако, змея подколодная, ты что вылакал все вино? Совести у тебя нет!

— Ничего, — нетерпеливо остановил его Наско, заинтересованный рассказом. — Бай Стефан, принеси вина.

Они чокнулись.

— Если тебе попадется на глаза карта Америки, — медленно проговорил Видю, — посмотри, где Пернамбуку и где Рио-де-Жанейро. Сотни, тысячи километров прошли мы через леса, болота и ровные, как эта ладонь, степи, — где пешком, где на краденых лошадях. Держались берега и заходили только в самые дальние, забытые богом деревушки. Весь цирк состоял из одного большого штопанного-перештопанного полотнища, множество длинных шестов, планок, досок для скамеек, двух фургонов, нескольких лошадей, пары дрессированных ослов и десятка артистов. Каждый артист мог быть акробатом, наездником, поваром, жонглером и распорядителем.

— Ты был лучшим артистом, — вставил Трако.

— По крайней мере, выучил сотню слов по-португальски.

— Верно. И поэтому участвовал в сценах с оплеухами. Оплеухи, разумеется, всегда доставались тебе.

— Зато тебя выставляли как дикаря, только что выловленного в Мато-Гросо. Тебе ж лучше: ты ведь ни бум-бум по-португальски! — Видю покачал головой и повернулся к Наско: — Мы его мазали сажей и машинным маслом, вешали на него всякие побрякушки, связывали руки и выводили на показ. Рычал Трико, признаться, неподражаемо. Роль ему досталась интересная. Он выбирал себе жертву среди публики — девушку или ребенка — делал вид, что обрывает веревки, и бросался к жертве, сверкая глазами и дико рыча. Самым важным в его роли было рычание. Он должен был реветь так, чтобы у людей волосы дыбом вставали. Ничего не скажешь, делал он это неплохо. Прямо хоть для кино снимай. Девушка из публики, конечно, пищала от ужаса. Тогда вмешивался дон Педро с плеткой в одной руке и пистолетом в другой. Укротитель стрелял. Обезумевший от страха дикарь с воем катался по арене. А публика следила за всем происходящим с настоящим драматическим напряжением… Одним словом, Трако гениальный артист!

Видю прыснул.

— Да, — с важным видом пояснил Трако. — Мое рычание заключалось в том, что кричал "ура" и сквернословил по-болгарски.

— Как бы там ни было, почти всюду на представления народ валом валил. Даже в джунглях ценилось наше "искусство". Часто мы хитрили, чтобы заставить людей прийти. И они приходили. Если не было денег на билет — приносили связки бананов, корзины апельсинов, кур, яйца. Бывало, что и отпускать нас не хотели. А иной раз приходилось выкручиваться, уходить тайком, хватая все, что под руку попадется — "на покрытие дорожных расходов", как говорил дон Педро. Но повсюду добродушные негры и мулаты дружно скалили белые зубы и как дети радовались нашим представлениям… Хорошо мы жили. Трако даже в весе прибавил — на двести граммов потолстел. Шамовка у нас почти не переводилась. Случалось, выпивали. Были в цирке две артистки-наездницы. Обе — "чемпионки мира". Только их роли и определялись так точно в целом цирке. Во-первых, они должны были демонстри-рожать свои увядающие прелести перед черными туземцами, падкими до белых женщин, во-вторых, участвовали в сценах с обязательным раздеванием под конец и, в-третьих, укрощали кипящую под тропическим солнцем кровь артистов. Не будем кривить душой, очередь соблюдалась, особенно когда дон Педро находил в каком-нибудь селении кабак или увлекался местными поклонницами циркового искусства… Так мы добрались до Рио-де-Жанейро. Дон Педро намеревался продолжать гастроли. Мы же были не согласны с ним. Прелести Нелли и Хуаны нам приелись, да и к тому же нам не терпелось закончить нашу культурную миссию и устремиться к новым горизонтам. Однажды, когда я исполнял обязанности кассира и сбор оказался неплохим, мы смотали удочки. До Буэнос-Айреса добрались без особых трудностей — имели опыт. На этот раз сами выбрали себе пароход и забрались в спасательную шлюпку. А там всегда приготовлены бочонок с Питьевой водой и сухари. Мы грызли сухари, как мыши, и запивали их мутной застоявшейся водой. Через два дня вышли на палубу, и капитан определил нас чистить уборные. В Буэнос-Айресе история повторилась: мы снова попали в лапы портовой полиции. Но, в отличие от Пернамбуку, здесь не было крыс. Держали нас в полиции несколько дней и выдавали нам всего по полкило хлеба в день. Когда мы набрались вшей, нас выпустили. Отыскались и приятели. Я ведь тебе говорил, что в Аргентине все софийцы почти что братья. Братья из Буэнос-Айреса собрали для нас деньги на дорогу. Мы прибыли вовремя, чтобы помешать тебе пробить стену в этом волшебном заведении. А сейчас…