Под небом Аргентины - [29]

Он подошел к Пышо.

— Что голову повесил, бай Пышо?

— Эх, Влад, как подумаю, сколько горя я детям причинил, хоть под трамвай ложись.

— Все мы ошибаемся, бай Пышо. Но умный человек стремится исправить ошибку. Ты — сильный, умный, работящий — как-нибудь справишься. В Аргентине полно иммигрантов, все начинали, как же как ты, а сейчас у них и своя крыша над головой, и работа. Не унывай, бай Пышо!

Влад подумал и предложил:

— Завтра я уезжаю. Почему бы тебе со мной не поехать? Буду помогать тебе, чем смогу.

— Куда?

— В Берисо. Там две большие фабрики, работа найдется.

Пышо взглянул на него беспомощно:

— Добрый ты человек, Влад. Но что я буду делать на фабрике?

— Подумай, бай Пышо. Я должен уехать, но вот Гошо, он будет наведываться к тебе. Советуйся с ним, доверяйся ему.

— Начинаем роиться, — усмехнулся Петр.

Иван задумчиво покачал головой.

— Да… Аргентина начинает нас поглощать. Кто из нас удержится на поверхности?

Рынок рабов

1

— Эй, друг, вставай!

Проводник легонько толкнул вытянувшегося на сиденье купе пассажира. Тот приоткрыл глаза, заморгал, шумно зевнул и улегся поудобнее.

— Не жестко ли спать? — засмеялся проводник и тряхнул его за плечо.

Наско вздрогнул, увидел над собой широко улыбающееся лицо с большими русыми усами и тоже улыбнулся.

— Целую неделю не смыкал глаз.

Проводник присел напротив, окинул взглядом запачканный комбинезон молодого человека и добавил шутливо:

— Верно, путешествуешь по Аргентине с научной целью.

— Не угадал. Я главный директор компании "Свифт". Сейчас возвращаюсь из Комодоро-Ривадавии.

— Уж не акционер ли ты из "Стандарт ойл"?

— Нет, эти акции здорово упали. Я было думал вложить в них миллион-другой, да отказался.

Серьезный тон юноши заставил проводника громко рассмеяться. Но вагон вдруг качнулся, и он посмотрел на часы.

— Господин директор, сожалею, что приходится побеспокоить вас, но если вы не сойдете сейчас, поезд уйдет на глухую линию, и вам придется пешочком прошагать целый километр до канала.

— Как? Но мне нужно в Энсенаду.

— Мы сейчас, господин директор, именно на станции Энсенада.

Наско вскочил:

— Ну и дурак же я! Проехать мог.

— Здесь конечная станция, — объяснил проводник. Верно, вас ждут на вокзале с музыкой и цветами, господин директор?

— Нет, я путешествую инкогнито.

— В таком случае вот что: как раз напротив станции канал, пройдите немного по берегу и, дойдя до лестницы, зовите лодочника.

Наско достал сверху потертый брезентовый чемодан и произнес важным голосом:

— Я не забуду вас. Посетите меня в моем кабинете на фабрике.

Проводник ответил ему довольным смехом.

Пройдя сотню метров, Наско поставил чемодан на землю и осмотрелся. Перед ним лежали три дороги. Он в недоумении пожал плечами. Товарищи, объяснявшие ему, как добраться до места, ничего не говорили о трех дорогах.

"Куда же сейчас?" — подумал он. Медленно закурил и затянулся несколько раз. Потом свистнул и громко рассмеялся: "Середины держаться, золотой середины! Умница мой старик, всегда говорил: "Середки держись, сынок. Далеко пойдешь и шею не свернешь".

Он легко поднял чемодан и зашагал по ровной дороге. Вспомнив отца, унесся мыслями к родному дому. Как там сейчас? Думают ли о нем? Верно, тревожатся — давно не писал… Он пососал догорающую сигарету, обжег губы и, чертыхнувшись, выплюнул окурок. Потом с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух и ускорил шаг.

Вскоре в темноте показались очертания канала.

"Золотая середина привела меня к желанной цели…"

Десяток ступеней, вделанных в каменный берег, спускались к самой воде. В темноте она казалась черной.

"Фантастично! Русло, наполненное чернилами", — подумал про себя Наско.

Ночной ветерок гнал легкую рябь по воде, местами отливавшей металлическим блеском. В этот поздний час лодочников уже не было, а до моста, как ему говорили, оставалось порядочно. Напрасно он напрягал зрение, высматривая у противоположного берега лодку. Он сел на каменную ступеньку, свесил ноги над водой. "Не все ли равно! Ночь теплая, до рассвета ждать недолго".

На том берегу в темноте проступали расплывчатые силуэты каких-то высоких строений, напоминавших неведомую сказочную неприступную крепость. Наверное, какая-нибудь фабрика. Ниже построек, словно прилепившись к ним, темнели громады океанских пароходов. Не было слышно ни звука. Может, это корабли-призраки?

Он не отрывал задумчивого вгляда от противоположного берега.

Как выглядит этот фабричный городок? Какие там люди? Хоть бы не такие, как те, среди которых он жил до сих пор. Интересно, чем же кончится его авантюра. Захотел Америку — вот она, Америка, получай! Целый год жизни загубил в этой Патагонии. Отправился грести доллары из "океана черного золота", да еле-еле сам оттуда выбрался. А сейчас… Он передернул плечами, словно его обдала ледяная струя. Подумал было, что можно написать отцу и попросить обратный билет, но сразу же представил себе торжествующее лицо отца и сказал вслух:

— Нет, пока еще не сдамся!

— Эй, лингер[5], ночную ванну собрался принимать?

Наско вытаращил глаза: откуда взялся этот худой, оборванный человек с заросшим лицом?

— Почему лингер? — возмутился Наско.

— А что, уж не сын ли ты абиссинского царя?