Под небом Аргентины - [12]

Влекомый двумя мощными буксирами, гигант медленно раздвигал мутные воды реки. Пассажиры толпились на верхней палубе. На лицах всех было написано любопытство. Наконец-то перед ними долгожданный берег! Но по мере того как жадным взглядам открывалась панорама города, любопытство сменялось разочарованием. Это ли хваленая Америка? Старая, разоренная войнами Европа показала им в пути такие великолепные города. Здесь же на берегу виднелись постройки в два-три этажа и одиноко и голо торчали кое-где семи-восьмиэтажные здания. Вот этот небоскреб воткнут в пейзаж, как какое-то огромное фантастическое пугало. Нет, они совсем не так представляли себе Америку. Облупившиеся, давно некрашенные фасады, узкие, кривые и грязные портовые улицы наводят скорее на сравнение с каким-нибудь захолустьем. А ведь это столица богатого южноамериканского государства.

Пассажиры, вдоволь насмотревшись на город, перенесли свое любопытство на огромных океанских дельфинов, резвящихся у бортов. Только хорватка Мария, которую называли на пароходе невестой, не отрывала глаз от пристани. Одной рукой она нервно сжимала железный борт, а другой то больно теребила, то ласково поглаживала руку своего кавалера. Этот стройный смуглый красавец ехал из Румынии. Пассажиры знали, что молодые люди, сблизившиеся в дороге, должны расстаться здесь — в Монтевидео любовной идиллии придет конец, и поэтому посматривали на несчастных влюбленных с плохо скрываемым любопытством. А те избегали глядеть друг на друга, молчали, и лишь их лица выражали сдерживаемые переживания. Да и что могли они поведать друг другу! Неизбежный финал приближался, и ничто не могло его остановить.

От пристани отделились и с оглушительным треском помчались к пароходу несколько моторных лодок, переполненных нетерпеливыми встречающими. Одна из них опередила остальные и приблизилась к гиганту первой. В лодке находился только один пассажир. Мария вдруг оживилась, замахала свободной рукой, вспыхнув от радости, и громко позвала:

— Франц, Франц! Я здесь…

Все многозначительно переглянулись. Молодой человек покраснел, растерянный и смущенный, отдернул руку, обнимавшую Марию, и, не поднимая глаз, пошел прочь нетвердой походкой. Наткнулся на Наско, иронически посмотрел на повисшую у него на руке Жозефину и процедил сквозь зубы:

— Видел? И тебя то же ожидает. Хотела со мной ехать, говорила, жить без меня не может, с собой покончит… К черту! — и быстро пошел прочь.

В ту же минуту послышался крик Марии. Наговорившись с Францем, она вдруг почувствовала, что ее румын исчез. Забыв обо всем, она бросилась искать его по всему пароходу с криками и слезами. Несколько раз обежала палубу, но напрасно. Утопился ее герой, что ли?

Пароход уже готовился отчалить от пристани Монтевидео, когда Мария сошла на берег. У трапа ее ждал Франц. Она была бледна, в глазах стояли слезы. Увидев Франца, она бросилась в его объятия и громко разрыдалась. Наконец, он выпустил ее и повел с собой, a она даже не оглянулась. На лице ее уже появилась счастливая улыбка: завершился еще один эпизод в ее жизни…

Наступил последний день плавания.

В кают-компании было шумно. Оживление росло с каждой минутой. За столиками велись долгие разговоры; пассажиры обменивались впечатлениями от первого знакомства с американской землей, вспоминали прошлую жизнь, делились надеждами и планами. Даже болгары, собравшиеся в "своем" углу, уже не казались такими унылыми. Первое соприкосновение с Америкой встряхнуло их — что ж, не только они потянулись так далеко, вон сколько народу хлынуло в эту Америку!

К путникам подошел Сандо, худой сгорбленный молодой человек, и предложил:

— Одну партию в шестьдесят шесть на чарку ракии, а, ребята?

— Погоди. Сперва дай заработать, а потом уж будем думать, на что тратить, — ответил Пышо.

Сандо с размаху уселся на диван и причмокнул языком.

— А ракия здесь, братцы, такая, ровно огонь по жилам проходит.

— Тебе что, у тебя денег куры не клюют, — завистливо заметил Данчо. В Болгарии он оставил стариков-родителей, поверив какому-то родственнику, заманившему его в Америку, и отправился наживать богатство.

— Да знаешь, парень, кто такой Сандо? Мастер, сапожник, другого такого не сыщешь.

Данчо передернул плечами:

— Там видно будет… Смотрю я на тебя — тощий, как щепка.

— В Америке удача нужна, а не мускулы. Денежки и там на меня посыпятся. Моя сила — в умении. Сапожное дело золотое. А ты? Ты-то что будешь делать?

Сандо приподнялся и посмотрел на стол напротив: — Ну и красавица!

— Девка, что надо, да опоздал ты, она уже подцепила себе хахаля — стоящий мужик, не то что ты, — поддел его раздосадованный Данчо.

— Так она ж невеста, — удивился Пышо.

— Кто их разберет, — махнул рукой Петр. — Американские невесты! Письма пишут, фотографиями обмениваются — она в Европе, он в Америке. Бывает, и старый снимок пришлют, десятилетней давности, да что с того! Сватают их родственники или знакомые. Потом он присылает билет, и она спешит к нему. Как же — американкой заделается, в шелка оденется. А ежели на пароходе подвернется случай, так она норовит не упустить его: как-никак, еще неизвестно, что ее ждет впереди. Вон и та, хорватка тоже. Все они такие…