Под небом Аргентины - [112]

— Несчастный, — тихо уронила Вета. — Мать знает?

Лена сокрушенно вздохнула.

— Знает… Слезами вся изошлась. Плачет и все вспоминает, каким он был раньше. Он ведь очень изменился с тех пор, как мы мальчиков потеряли… Прости ему, господи.

— А ты ему простила, Лена?

— Что мне ему прощать? — Лена подняла голову и посмотрела в окно. — Разве мало он сделал для нас? Но Америка его раздавила. Растерялся он, бедный, а помочь — никто ему не помог. Я могла, я должна была попытаться, но ничего не сделала. Очень, очень я виновата! — И Лена зарыдала.

Много дней думала Вета об одном и том же — как уехать из Берисо. После письма Влада ей стало казаться, что она не выдержит встречи с ним. Как она на него посмотрит? Как признается в своем позоре? Нет, оставаться в этом городе больше нельзя. Но куда деться? Что делать? Здесь все же у нее работа, возможность присматривать за ребенком.

Вета металась в поисках выхода. Особенно трудными были ночи. Днем работа и сын занимали все ее время и внимание. Но вечером, когда он засыпал, мысли гнали сон от ее глаз. Она поднималась, нервно ходила по комнате, а устав от тревоги и бессонницы, опускалась на стул у окна и устремляла взгляд в непроглядную темень ночи, вслушиваясь в шум дождя.

А дождь не переставал — больше недели тяжелые тучи над Берисо не двигались с места и изливали потоки воды, словно хотели затопить город.

Однажды ночью сквозь полусон Вета услышала какие то крики и сильные удары в стену. Усталая, она с трудом открыла глаза. В дверь стучали и что-то неразборчиво кричали. Пепо? Нет, не его голос. Вета прислушалась. Стучали уже в соседнюю дверь. Она нащупала выключатель и повернула его, но света не было. Вета встревожилась, принялась искать спички. В дверь снова сильно застучали. Сейчас она ясно разобрала слова:

— Вставайте! Наводнение!

Вета в испуге вскочила, спустила на пол ноги и тут же с ужасом отдернула их. Все завертелось у нее перед глазами. Откуда взялась вода? Ей казалось, что она теряет сознание. Она ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не спит. В комнату сквозь легкую занавеску проникал бледный свет наступающего утра, отражавшийся в колышущейся поверхности воды, залившей пол. Вету обуял ужас. В дверь забили чем-то тяжелым. Удары словно падали на ее голову, она пыталась крикнуть, но издавала лишь какие-то хриплые звуки. Тонкие доски прогибались и скрипели от ударов. Еще один удар, и дверь широко распахнулась. В светлой рамке появилась крупная фигура человека в форме пожарного. В том странном состоянии, в котором Вета находилась, он показался ей чудовищем, ворвавшимся в дом.

— Поторопитесь! Вода прибывает, а вы близко к каналу.

Вета с ужасом смотрела на него и не шевелилась. Пожарник сдернул одеяло с постели, кое-как завернул ее и понес. Она не сопротивлялась — потеряла сознание.

Очнувшись, Вета увидела себя в теплой комнате. Села на чистой узкой узкой койке и с удивлением огляделась. На ней была чужая ночная рубашка, большая и теплая. На кровати в ногах лежал толстый щерстяной халат. Что произошло? Она потерла лоб, задумалась и вдруг поняла — ее положили в больницу. По комнате все время сновали две сестры. На некоторых кроватях лежали дети по двое — по трое. В углу хрипло заплакал грудной ребенок. Она сразу же опомнилась. В памяти встали дверной проем, вода на полу, пожарный… А ребенок? Где ее ребенок?

— Мой ребенок! Мой сын!..

Вета бросилась вон из комнаты. Никто не пытался ее остановить.

Задыхаясь, она побежала прямо к дому, не чувствуя ни холодного ветра, ни ледяных струй дождя, бивших по лицу. Колени у нее подкашивались, но она напрягала волю, думая только об одном — добежать, поскорее добежать. Ее губы шептали:

— Мой сын! Мой ребенок!..

Наконец, она добежала. Дико огляделась и закричала. Отчаянный крик понесся над толпой, и все головы повернулись к ней. Какой-то солдат подбежал к Вете, остановил ее, грубо встряхнул за плечи:

— Куда ты? Потонуть хочешь?

Она вырывалась из последних сил.

— Сынок, ребенок… он там… пустите меня…

— С ума сошла, бедная, — сочувственно произнес кто-то.

Солдат крепко держал ее за руки. Вета смотрела на него помутившимся взглядом, не переставая вырываться. Ей хотелось закричать так, чтобы голос ее перевернул весь город, но из горла вырывалось только хрипение. Разодрать бы в кровь, затоптать бы в грязь этого человека, вставшего на ее пути к ребенку, но у нее не было сил даже поднять руку.

Вокруг столпился народ. Неожиданно какой-то рослый человек в прилипшем к телу мокром комбинезоне с подвернутыми штанинами растолкал толпу.

— Вета, что с тобой? Что случилось? — сдавленным голосом спросил он.

Вета смотрела на него блуждающим взглядом: "Чей это голос? Кто он?"

— Ты не узнаешь меня, Вета?

Она перестала вырываться и внимательно посмотрела на него. Потом с неожиданной силой оттолкнула солдата и бросилась с рыданиями к рабочему: "Влад! Влад!. Мой ребенок… спаси его!"

Он посмотрел в ту сторону, куда она показывала рукой. В сотне метрах от них несколько домов, залитых почти до окон, зловеще скрипели, готовые в любой момент рухнуть. Вон ее дом, он хорошо его знает. Ребенок?. Это удивило его и сбило с толку. А впрочем, раз она говорит…