Под маской англичанина - [9]
Затем 10 мая на Западе началась настоящая война, и 12 мая все люди, которые жили в определённых полосах побережья, к которым принадлежал также Кембридж, были интернированы, в этот раз все без исключения и без трибунала. Это было воскресенье троицы. Меня забрали утром и также снова интернировали, мою семью лишь сначала ещё не забрали, но затем позже забрали и их. Я оказался в лагере Дуглас на острове Мэн.
Это второе интернирование было массовым; в первом же, в отличие от него, были действительно всякие отобранные люди. Во втором лагере сначала всех подвергли чистке. Возможно, частично это даже делалось с хорошими намерениями. Тогда вполне считались с возможностью немецкого вторжения, и те, кто жил поблизости от побережья, могли бы вероятно уже вскоре снова попасть в руки немцев. На острове Мэн люди по крайней мере находились несколько дальше на запад.
Неприятным во втором интернировании было то, что не было сделано нужных приготовлений для таких масс людей. Лагерь не был правильно устроен, не было управления, не было регулярного подвоза продуктов питания. Воспринималось это тяжело, не потому, что англичане делали это со зла, но потому что ничего не ладилось. Первые недели были очень неуютными, позже всё урегулировалось, и собственно говоря, после этого жизнь на острове Мэн была совершенно идиллической, ведь было лето.
Варбург снова немедленно меня вытащил, между тем вышла моя книга, и как раз в тот день, когда пал Париж. На неё был определённый отклик. Были запросы в парламенте. В этой ситуации, где собственно другое было более насущным, в Англии было много политиков, которые говорили, что мы совершаем неправое дело, заключая под стражу "беженцев", это же преследуемые Гитлером люди. Мой случай совершенно подходил для них: вот человек, который как раз написал книгу, важную книгу, в соответствии с которой мы, возможно, сможем немного подкорректировать нашу пропаганду, а мы этого человека помещаем в заключение. Таким образом, я стал одним из первых, кого снова выпустили, чтобы этим парламентариям, так сказать, заткнуть рот.
Как раз в день, когда меня выпустили, произошёл первый воздушный налёт на Лондон. Так что в Лондоне я оказался среди бомбардировок, что однако для меня не имело большого значения. У меня не было большого страха перед бомбами. За одну бомбардировку погибало примерно четыреста человек из населения в примерно восемь миллионов. Тем самым шансы выжить были весьма высоки. Лондонцы также воспринимали всё это с определённой флегматичностью, без пафоса, в чём разумеется есть также определённое мужество.
Была ли у Вас в обоих лагерях культурная активность?
Разумеется, была культурная активность, собственно преимущественно это были разговоры, частично также немного высокого искусства. Были люди, которые очень хорошо играли на рояле, и они время от времени устраивали вечер игры на рояле. В Ситоне я ведь был не очень долго, и публика там была также слишком несоответствующая, к тому месту это не подходило. Однако на острове Мэн позже был настоящий лагерный университет. Но я этого уже не застал, ведь оба раза я был интернирован лишь очень кратко, каждый раз примерно на два месяца. Пока всё это начало правильно функционировать, я был уже снова выпущен на волю.
Ваше интернирование у Вас не вызывает возражений или же оно продукт ошибочного, недопустимого образа действий?
Для меня понятно уже, что касается моего первого интернирования. У англичан были как раз определённые категории. Они ведь знали немного об отношениях внутри Германии. Кто эмигрировал в качестве еврея, был "беженцем", преследуемым — это было понятно; равным образом, когда кто-либо эмигрировал как политик, зарегистрированный член СДПГ или коммунист, причём коммунисты вначале были под особым подозрением. Однако если кто-то эмигрировал, когда он с таким же успехом мог оставаться в Германии, то в этом случае возникал вопрос: "Чего он хочет здесь?"
Ваша книга "Германия: Джекилл и Хайд" была попыткой дать англичанам возможность понять немцев. Вы приписываете национальному характеру немцев в отношении политики тенденцию к варварству, политика для немцев — это сфера бессовестного.
Да, немцы так рассматривали международную политику, и это было так собственно уже со времени основания рейха. "Великие вопросы времени разрешаются не постановлениями парламента, но железом и кровью[5]", и это подтверждалось каждый раз. Так я вижу это и сегодня, оглядываясь назад. Существует непрерывность.
В своей последней книге я обсуждаю также и вопрос, был ли Третий Рейх чем-то действительно совершенно новым и иным, или же перевесила всё же непрерывность. Я прихожу к выводу, что перевесила непрерывность. Существовали новые стремления, которых прежде не было, но это следствие развития.
Частично книга "Германия: Джекилл и Хайд" была пророческой в тех советах, которые я дал англичанам. Потому что я предлагал федерализацию, или ещё более, чем федерализацию — создание земель позднейшей Федеративной республики, разумеется, я так сказать "распускаю" Федеративную республику. Следовало создать германские земли и из них своего рода объединённую Европу, и ничего между ними. Тогда я ещё был того мнения, что англичане выиграют войну. То, что они к концу очень мало будут участвовать в разговоре, не было мне понятно.
«Anmerkungen zu Hitler» («Примечания к Гитлеру») немецкого историка Себастьяна Хафнера (1907–1999) – аналитический комментарий к его художественному бестселлеру «История одного немца» (1939), написанный спустя сорок лет (1978). И сегодня – еще через сорок лет – это ясное и глубокое исследование феномена политического чудовища обладает всеми качествами безусловного «мастрида». Недаром историк и политолог Голо Манн (сын Томаса Манна) призывал изучать «Anmerkungen zu Hitler» в старших классах школы. Понимание того, как и почему «некто», плоть от плоти толпы, может стать популярным политиком и повести толпу на преступление, обретает особую ценность в наше время, дающее безграничные технологические возможности превращения личного психоза в массовый.
От переводчикаСебастиан Хафнер родился в 1907 году в Берлине, по профессии он юрист с несколькими дипломами. В 1938 г. ему удалось уехать в Англию — поводом была стажировка (тогда из Германии еще выпускали), но он решил покинуть Германию — если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, пока в ней господствует нацистский режим. В Англии он работал журналистом, печатался в еженедельнике “Обсервер”. В Германию вернулся в 1954 году; писал сначала для газеты “Вельт”, потом для журнала “Штерн”. Издал несколько исторических исследований, сразу ставших бестселлерами: “Черчилль”, “Заметки о Гитлере”, “От Бисмарка до Гитлера”.
«Более захватывающая, чем любой роман» — так назвал Себастьян Хаффнер историю германо-российских отношений — и такой он её и описывает. До наших дней малоизвестен факт, что Германия желала русской революции и поддерживала её, а вначале и сделала её возможной. Только исходя из этого союза Германии с большевистской революцией — что стало для обеих сторон соглашением с дьяволом — можно постичь сложную историю германо-русского конфликта.История германо-российских взаимоотношений между обеими мировыми войнами более захватывающая, чем любой роман.
План «Ост» является классическим примером русофобии. Он был разработан в Германии накануне Второй мировой войны и предусматривал раздел Советского Союза, полный контроль над его территорией и ресурсами, сокращение численности населявших его народов, – прежде всего, русских, белорусов, украинцев, – на несколько миллионов человек, то есть до минимального предела, необходимого «новым хозяевам».В книге, представленной вашему вниманию, о плане «Ост» рассказывает Генри Пикер, который во время войны был сотрудником юридической службы в главной ставке Гитлера, и Себастиан Хаффнер – видный германский историк и публицист.
ЗАМЕТКИ О ГИТЛЕРЕ — ANMERKUNGEN ZU HITLER (перевод Кузьмин Б.Л.) "В известной мере в опровержение известных слов Карла Крауса, что ему нечего больше сказать о Гитлере, немецко-британский публицист Себастьян Хаффнер представляет новую неортодоксальную книгу о немецком диктаторе, в которой автор демонстрирует, что можно раскрыть тему феномена Гитлера совершенно по-иному, чем это происходит в потоке литературы последних лет". Этими словами в газете die Neue Zürcher Zeitung начинался комментарий к опубликованию привлекшей всеобщее внимание книги о Гитлере (1978 год).
Воспоминания немецкого журналиста и историка Себастьяна Хафнера (1907–1999), написанные в эмиграции в 1939 году, охватывают период с 1914 по 1933 год. Автор пытается ответить на вопрос, как события этого десятилетия подготовили немцев к принятию власти нацистов, как создавалась и удобрялась многослойная социально-политическая почва, на которой был возведен третий рейх. История, которую я собираюсь рассказать здесь, — история своеобразной дуэли. Это дуэль между двумя совсем не равными противниками: невероятно мощным, безжалостным государством и маленьким, безымянным, неизвестным частным человеком.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.