Под маской англичанина - [8]

Я попытался написать дифференцированный, однако же объективный, серьёзно обдуманный анализ массовых настроений в Германии. Из этого получилась книга "Германия: Джекилл и Хайд". "Варбург" весьма охотно согласился на моё предложение написать эту книгу и платил мне далее мои два фунта в неделю. Рукопись на немецком, впрочем, оказалась потерянной. Мне теперь несколько раз предлагали разрешить перевести английский текст обратно на немецкий, но я этого не очень хотел бы. Я написал эту книгу для англичан того времени; для нынешней немецкой публики она не задумывалась.

Так что книга была создана в первую военную зиму, когда война, так сказать, ещё была ненастоящей. Мне очень повезло, потому что я как раз её закончил, когда меня интернировали в первый раз. Это было в феврале 1940 года. Англичане пытались быть очень пунктуальными с эмигрантами. Существовали так называемые "трибуналы", следственные трибуналы, состоявшие из одного человека, в которых немножко трясли отдельных эмигрантов. Проверялись взгляды и обстоятельства жизни, чтобы увидеть, не подвергались ли люди какому-либо искушению, поскольку у них не было надёжного существования. Не следует представлять себе это как немецкий судебный процесс. Людей выслушивал этот один человек, опрашивал, и притом не очень обстоятельно. Большей частью это был адвокат, не судья — в Англии это очень редкая и высокая должность — однако всё же как правило кто-то с юридическим образованием.

Со мной этот человек, что вёл трибунал в Кембридже, не смог начать ни с чего. Он вероятно думал, это вовсе не еврей, его не преследовали, теперь он здесь женился на еврейке, однако это могло также быть предлогом, возможно он всё же германский агент — посадим-ка мы его лучше за решётку и интернируем. Так в феврале 1940 года меня в первый раз интернировали. Мою жену тогда не интернировали, ведь она была для Гитлера еврейкой. Тем самым в глазах англичан у неё было основание эмигрировать. Кроме того, она ведь должным образом вступила в брак. Однако со мной вставал вопрос — кто же это собственно такой, чего он искал в Англии и на что он собственно говоря живёт — ведь по сути два фунта в неделю не были основой для жизни.

Так я попал в очень смешной лагерь — Ситон в графстве Девон. Собственно, это был "лагерь для отдыха" с маленькими хижинами и большим зданием, где можно было питаться. Он был рассчитан в первую очередь на лето. Теперь же была довольно суровая зима. Все эти хижины не отапливались, и потому в них было некомфортно. Однако с нами обращались очень порядочно и прилично. Я не могу пожаловаться на оба моих интернирования. Еды также было достаточно, и кроме того, комичным образом мы были избавлены от забот. Теперь обязанность заботиться о моей семье лежала на англичанах. Ведь из лагеря для интернированных я не мог больше ничего сделать.

Лагерь был настоящим срезом с общества тогдашней Германии. Были настоящие про-нацисты, были также крупные анти-нацисты, было довольно много коммунистов — Россия и Германия были ведь тогда почти союзниками, и коммунисты так или иначе не были уважаемыми в Англии и их очень охотно интернировали. Была также команда и пассажиры с судна организации KDF[4], захваченного с началом войны где-то в мировом океане и интернированного, и это также снова было срезом немецкого общества. Когда-то это были совершенно нормальные, аполитичные немецкие рабочие или обыватели. Однако естественно, что на судне была также ячейка гестапо, которая должна была наблюдать за этими людьми, и это были настоящие нацисты. Так что мы все сидели в этом лагере, домик рядом с домиком. Я снова был почти что немножко в Германии, разве что только под надзором англичан.

В этом лагере я очень дружил с сыном или пасынком Зигфрида Якобсона, основавшиго еженедельный журнал "Вельтбюне" (Weltbühne). В этом лагере были также люди с правыми убеждениями, которые на свой лад также были анти-нацистами, однако которые, будучи националистами, к англичанам относились с подозрением.

Мой издатель Варбург вытащил меня из этого лагеря. Он пошёл в министерство внутренних дел и сказал: этот человек написал чрезвычайно интересную книгу, которая может стать для нас во время войны очень полезной. Почему вы его интернируете, мы должны его использовать лучше и зачислить на службу, а не запирать. Ему это удалось сделать, и уже в середине апреля я вышел на свободу.

Тем самым он, не зная этого, спас мне жизнь, потому что лагерь в Ситоне, графство Девон, который действительно был частично пропитан нацизмом, в июне был эвакуирован в Канаду. Судно "Arandorra Star" было торпедировано и большое число моих товарищей по заключению при этом утонуло, среди них один, который мне очень нравился, молодой человек по имени Мельхиор, сын немецкого промышленника. Он приехал в Англию, как и я, без внешне достоверных оснований. Он не был евреем, его не преследовали, возникал вопрос: чего желает здесь такой человек, возможно, он всё-таки агент, и таким образом его интернировали. Он утонул.

Когда меня отпустили, моя книга ещё не была издана, однако раздавалась в небольших количествах в виде предпродажного тиража, и неожиданно в конце апреля, в начале мая я начал быть немного известным в политических кругах, среди депутатов и журналистов, прежде же я был Никто. Это было прекрасно, у меня был маленький успех; так что это было начало в мае 1940 года.