Под маской англичанина - [14]
Вспоминаете ли Вы ещё о других случаях цензуры?
Постоянно происходили другие случаи. Был один, по имени Эрнст Йоханнсен (имя, может быть, было и другим). В двадцатые годы он написал успешную книгу о войне по следам Ремарка и Ренна. Я вовсе не знал, что он стал эмигрантом. Он мог писать очень хорошо и был чистым арийцем, что было почти что редкостью. Я его немножко вытягивал. Однако затем он писал с очень сильной личностной окраской. У него наш мистер Харе также что-то не пропустил.
Я не могу назвать слишком много случаев, однако влияние было, были установлены границы. Мистер Харе был на месте, и статьи должны были предъявляться ему. В основном они проходили, однако с другой стороны у людей было ощущение того, что не пройдёт, и в первую очередь совсем не писали этого. Назойливой цензуры не было, хотя человек всегда был на месте.
Что меня скорее подвигло к уходу, была определенная ревность со стороны Лотара, который хотел препятствовать моей деятельности за пределами "Die Zeitung", среди которой была также начинавшаяся от случая к случаю работа для "Observer", а этого я не хотел. Поскольку в "Die Zeitung" я так или иначе не был полностью счастлив, то я не хотел, чтобы моя свобода ограничивалась "вне дома".
К этому добавилось ещё то, что "Die Zeitung" издавалась в качестве ежедневной газеты лишь три четверти года — с марта до конца 1941 года. Затем она была преобразована в еженедельную газету. После этого у меня было ощущение, что для этого редакция была слишком большой, они могут прекрасно обойтись меньшей редакцией. Поскольку я и так приглядывался к английской прессе — не только в "Observer", также в "Evening Standard" и в "Picture Post" — то я подумал, что я не хочу отказаться от всего этого из-за этой газетки. Я ещё не знал, где я затем буду работать. Это могла бы быть также и "Picture Post", однако "Observer" был самым привлекательным и высококлассным из того, что мне было предложено. Моё время работы в "Observer" стало затем гораздо более важной главой в моей жизни, чем моя работа в "Die Zeitung".
В последнем номере" Die Zeitung" Райхенхайм отрицает, что" Die Zeitung" была газетой эмигрантов. Факт состоит в том, что" Die Zeitung" делалась преимущественно эмигрантами и читалась прежде всего эмигрантами. Как это объяснить?
Этого я не знаю. После того, как я оставил "Die Zeitung", я больше не следил за ней. Райхенхайм был симпатичным человеком, к сожалению, он рано умер. Он сам был эмигрантом, изгнанным евреем, с некоторым пониманием политики, однако без прочных политических взглядов. Я не знаю, что он этим имел в виду.
Были ли у Вас ещё контакты с членами редакции после Вашего ухода из "Die Zeitung"?
У меня были свои родственники. С одним или двумя людьми из "Die Zeitung" у меня возникли личные дружеские отношения. С ними я потом поддерживал личные контакты, но в этом не было ничего политического. Был один человек по имени Мильх. Это был настроенный очень пронемецки еврей, но в нём не было ничего еврейского, а был он преисполнен любви к Германии и к Силезии. Он был из Силезии. Он писал в "Die Zeitung", правда не под именем Мильх, которое было очень дискредитировано. Его дальний родственник был германским фельдмаршалом. Сразу после 1945 года или даже ещё в 1945 году он вернулся в голодающую Германию и очень быстро стал здесь профессором. Однако затем он очень рано умер. С ним у меня были хорошие отношения. Это был трогательный человек, как раз в том числе в своём силезском патриотизме.
Как бы Вы охарактеризовали политическую линию "Die Zeitung"?Говорят, что в редакции преобладала буржуазно-консервативная монополия.
Буржуазная — да, а консервативная я бы не сказал. Были представлены все гражданские оттенки. Я бы скорее сказал, что "Die Zeitung" была буржуазно-либеральной, причём ведь определение "либеральный" также может включать в себя почти всё. Во всяком случае, она не была социалистической, также не была резко военно-реакционной (20 июля[7]). Она была где-то между ними.
В литературе говорится, что Ваш уход из" Die Zeitung" был политически мотивирован. Тем не менее вы назвали скорее личные причины.
Политическим уход был самое большее потому, что я не понимал достоверно — и чем дальше, тем меньше — для чего собственно существует "Die Zeitung" и что она должна делать. Однако не было никакой политической причины в том смысле, что я что-либо отвергал из того, что было в "Die Zeitung". Политические причины существовали самое большее постольку, поскольку я видел шанс влиять на английскую политику в английской прессе под маской англичанина, и это было для меня политически гораздо интереснее, чем "Die Zeitung", в которой я совершенно не знал, для кого она пишется, на кого я должен там собственно влиять.
Как установился контакт с "Observer"?
Зимой 1941-42 гг. на меня обратили внимание Асторы, а именно Давид Астор, частично из-за книг, частично вследствие моей работы в "Die Zeitung", которую они разумеется вряд ли читали, поскольку она издавалась на немецком языке. Однако кое-что всё же о ней говорили.
В это время в "Observer" случился кризис в руководстве, поскольку многолетний, очень могущественный главный редактор Гарвин рассорился или во всяком случае разошёлся во взглядах с семьёй владельцев газеты — после чего Гарвин ушёл. Давид Астор должен был так сказать мимоходом перенять газету и искать людей. Он сказал тогда — и вот это высказывание, которое я очень хорошо запомнил — что нормальные английские журналисты, которые что-то могли бы делать, все находятся на военной службе, не обязательно на фронте, однако в каких-либо штабах. Они недоступны. Что у нас есть, это старики, женщины и иностранцы. Он склонился в сторону иностранцев.
«Anmerkungen zu Hitler» («Примечания к Гитлеру») немецкого историка Себастьяна Хафнера (1907–1999) – аналитический комментарий к его художественному бестселлеру «История одного немца» (1939), написанный спустя сорок лет (1978). И сегодня – еще через сорок лет – это ясное и глубокое исследование феномена политического чудовища обладает всеми качествами безусловного «мастрида». Недаром историк и политолог Голо Манн (сын Томаса Манна) призывал изучать «Anmerkungen zu Hitler» в старших классах школы. Понимание того, как и почему «некто», плоть от плоти толпы, может стать популярным политиком и повести толпу на преступление, обретает особую ценность в наше время, дающее безграничные технологические возможности превращения личного психоза в массовый.
От переводчикаСебастиан Хафнер родился в 1907 году в Берлине, по профессии он юрист с несколькими дипломами. В 1938 г. ему удалось уехать в Англию — поводом была стажировка (тогда из Германии еще выпускали), но он решил покинуть Германию — если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, пока в ней господствует нацистский режим. В Англии он работал журналистом, печатался в еженедельнике “Обсервер”. В Германию вернулся в 1954 году; писал сначала для газеты “Вельт”, потом для журнала “Штерн”. Издал несколько исторических исследований, сразу ставших бестселлерами: “Черчилль”, “Заметки о Гитлере”, “От Бисмарка до Гитлера”.
«Более захватывающая, чем любой роман» — так назвал Себастьян Хаффнер историю германо-российских отношений — и такой он её и описывает. До наших дней малоизвестен факт, что Германия желала русской революции и поддерживала её, а вначале и сделала её возможной. Только исходя из этого союза Германии с большевистской революцией — что стало для обеих сторон соглашением с дьяволом — можно постичь сложную историю германо-русского конфликта.История германо-российских взаимоотношений между обеими мировыми войнами более захватывающая, чем любой роман.
ЗАМЕТКИ О ГИТЛЕРЕ — ANMERKUNGEN ZU HITLER (перевод Кузьмин Б.Л.) "В известной мере в опровержение известных слов Карла Крауса, что ему нечего больше сказать о Гитлере, немецко-британский публицист Себастьян Хаффнер представляет новую неортодоксальную книгу о немецком диктаторе, в которой автор демонстрирует, что можно раскрыть тему феномена Гитлера совершенно по-иному, чем это происходит в потоке литературы последних лет". Этими словами в газете die Neue Zürcher Zeitung начинался комментарий к опубликованию привлекшей всеобщее внимание книги о Гитлере (1978 год).
План «Ост» является классическим примером русофобии. Он был разработан в Германии накануне Второй мировой войны и предусматривал раздел Советского Союза, полный контроль над его территорией и ресурсами, сокращение численности населявших его народов, – прежде всего, русских, белорусов, украинцев, – на несколько миллионов человек, то есть до минимального предела, необходимого «новым хозяевам».В книге, представленной вашему вниманию, о плане «Ост» рассказывает Генри Пикер, который во время войны был сотрудником юридической службы в главной ставке Гитлера, и Себастиан Хаффнер – видный германский историк и публицист.
«Самоубийство Германской империи» — одна из многочисленных публикаций, появившихся на Западе в канун 100-летия Германской империи, которое отмечалось 18 января 1971 года. Но в ряду этих публикаций книга Хаффнера занимает особое место. Произведение не просто исторический труд. Оно чрезвычайно актуально, напоминает о трагических ошибках прошлого, о преступлениях, о катастрофе. Также настоящая книга — предупреждение нынешнему поколению немцев, предупреждение о том, что повторение ошибок и заблуждений прошлого может привести и к повторению их тяжелых последствий.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.