Под крестом и полумесяцем - [13]

Немая сцена.

– Помилуйте! Это не кавинтон! Это конфеты!

* * *

– Что вы к нему прицепились? – спросил начмед корпуса у доктора С. по поводу скандального больного – Хороший парень! Надо найти к нему подход!

Доктор С., пожав плечами, сделал приглашающий жест.

Начмед вошел в палату.

В него метнули костыль.

– Выписать! Выписать! – кричал начмед.

* * *

Наивные контролеры предприняли в автобусе попытку оштрафовать Л., перевязочную сестру. Они не виноваты, они просто не знали, с кем связались.

– Ну и что? Ну, и вывели на остановку! Отпустили. Жопой обозвали и отпустили. А я – их!

…С заведующей отделением обошлось не так гладко.

Железнодорожные шакалы не поверили ее документам. Или документы были не те, какие надо.

Заведующая стала раздуваться, запыхтела:

– Я – заведующая неврологическим отделением, врач высшей категории…

Бессердечные хищники грубо захохотали:

– Какая вы заведующая? Вы в зеркало на себя посмотрите!

* * *

Методист по лечебной физкультуре М. занималась с больным.

Мимо проходила заведующая. День был выходной, но заведующая забыла и пришла на работу. М. вежливо поздоровалась.

Та игриво хихикнула и ущипнула М. за локоть.

Минутой позже больной спросил:

– Кто это такая?

– Вообще-то она – наша заведующая (ФИО).

– М-да?– хмыкнул пациент. – А я думал, что это больная с четвертого этажа, с черепно-мозговой травмой.

* * *

Престарелый пациент П., военный пенсионер, художник, страдал без дела. Он решил украсить отделение и выпустил стенгазету под заголовком «Будь здоров!»

В газете четыре раздела. Слева направо: новогоднее поздравление с Бэтменом, который выглядывает из-за угла. Поздравление с праздником 8 марта. Вечный огонь, вечная память, звезда – 9 мая. Анекдоты (заголовок – «Ха-Ха-Ха»).

* * *

Воскресное ЧП. Жуть! Два колясочника, опившись, завалили ходячего. Уложили на пол в клизменной и стали гасить. Едва не убили!

* * *

– Где мой ключ? – спросила заведующая отделением.

– Какой ключ? От квартиры?

– Почему это от квартиры? От кабинета!

– Кто ж его знает! Вы же с утра пришли, вошли в кабинет! Как вы туда попали?

– Не знаю…

* * *

В больнице есть юрист, личность незаметная. Многие догадывались, что это фигура довольно зловещая. И вот опасения подтвердились: больным были зачитаны обновленные «Правила внутреннего распорядка» – юридический документ. В отделении нельзя (в частности):

– выходить в коридор без халата и туфлей;

– лежать на кровати в халате и туфлях;

– хранить холодное и огнестрельное оружие;

– играть в карты;

– высовываться из окон и переговариваться с другими больными;

– самовольно посещать больных в других отделениях;

– бросать в унитаз вату;

– после отхода ко сну категорически запрещается хождение и сидение на кровати.

* * *

К вышеприведенному документу существует приложение, составленное начмедом корпуса, академиком и, как его именуют за глаза, отцом русской реабилитации. Оно упорядочивает обычную практику отпуска больных домой на выходные дни. Начало такое:

«В связи с положительным психологическим воздействием на больного семьи…»

И вот окончание:

«…перед тем, как отпустить больного домой, лечащий врач осматривает его, делает соответствующую запись и инструктирует больного касательно поведения дома…»

* * *

Привезли бомжа, положили.

Он мало двигался, плохо разговаривал, с ним занимались логопеды.

В один прекрасный день он вдруг спросил:

«А что – тут свободные женщины есть?»

Потрясенная уборщица ответила, обведя широким плавным жестом пространство вокруг себя:

«Полный коридор!..»

…Он вышел, в майке, носках и без трусов, поводя шальными глазами и принюхиваясь.

В дальнейшем оказалось, что у него есть приватизированная двухкомнатная квартира.

Он выходил на прогулку во двор в носках, а возвращаясь, снимал их на пороге и ложился в постель.

* * *

Другого больного учили ходить, водили под руки. Говорили, стимулируя: «Юра! Вон там магазин! Скоренько, скоренько!»

И он, обвисая на заботливых руках, продвигался.

* * *

Третий больной, перенесший инсульт, по фамилии был Орехов. Он был антисемит и пристально всматривался в лица сотрудников больницы, подозревая недоброе.

Себя он звал так: Орех Владимирович.

Иногда его видели стоящим со скрещенными на груди руками в лучах заката, на берегу застывшего январского залива, с думами о судьбах страны.

* * *

Гинеколог Р. И. страдает, как известно, врожденным дрожанием рук.

Как-то раз он прижигал эрозию шейки матки одной несчастной и – промахнулся.

– Все, все, все! – залопотал он проникновенно и начал дуть: – Пш-пш-пш!

* * *

Случилась жалоба.

Обстоятельства дела (в известном приближении):

«Такого-то числа мохнатого года я, имярек, почувствовал себя плохо: заболело сердце. Я сел на велик и поехал к подстанции скорой помощи. Там меня встретил доктор Р., одетый в трусы, майку, валенки и с фонендоскопом на шее. Он послал меня на …

Опасаясь за свое здоровье, я сел на велик и поехал в приемный покой больницы №…, где мне оказали квалифицированную помощь».

Через несколько дней с подстанции скорой помощи пришло донесение. В нем сообщалось, что доктор Р., одетый в валенки, трусы, майку и фонендоскоп, направлен в психиатрическую больницу №3 с диагнозом: острый алкогольный психоз».