— Ванька-то? Друг мой. Мы с ним вместе в военкомат пошли и добровольцами записались. И вместе в артиллерийском училище были и на фронт вместе попали.
— Артиллерист значит?
— Ага. А ты?
— Рядовой 128-го пехотного полка. Также доброволец. В первом же бою в плен попал. Ни одного фрица не убил. Еще вопросы есть?
— Да ты кипятись, парень. Чего на меня набросился?
— Не нравится мне то, что ты сразу в душу ко мне полез. С чего это? Тебя попросили проверить меня? Так?
— Чего? Ты думаешь, что я «подсадной»? — парень засмеялся.
— А это не так? Ты оказался в одном помещении со мной случайно?
— Именно так.
— Не верю я в такие случайности.
— Но такое бывает. А кто ты такой?
— Что? — Андрей не понял вопроса.
— Я спросил кто ты, чтобы к тебе прислали «подсадного»? Большой человек?
— Я сказал, чтобы рядовым.
— Это я слышал. Но кто ты, кроме того, что бывший рядовой Красной армии?
Андрей не ответил и повернулся к соседу спиной.
— Обиделся? Ну как знаешь…
* * *
Дабендорф. Школа РОА.
Апрель, 1944 год.
Сергей Осипов.
Андрей постоянно прокручивал в голове свой разговор со старшим майором Нольманом.
Все получилось, как тот и предсказал. Особенно его поразило как его захватили в плен. Все произошло естественно и Рогожин не мог понять как Нольман все устроил? Неужели такое возможно?
Впрочем, больше всего Андрей думал о том, поступил бы он иначе в другой ситуации? Да. Он поднял руки, ибо у него был такой приказ. Но если бы его не было, хватило ли у него смелости не делать этого?
Как он должен был поступить если бы не приказ старшего майора? Гордо бросить врагам в лицо обвинения и умереть достойно? Но он ведь не желал умирать. Неужели он выбрал бы путь предательства?
Парень у окна отвлек его от мыслей. Он сказал:
— Я Серега. Осипов моя фамилия. Сержант Красной Армии. Бывший сержант.
— Андрей Рогожин. Рядовой Советской Армии. И тоже бывший.
— В бою ты, стало быть, был? В настоящем?
— И да, и нет, — ответил Андрей.
— Это как же? — спросил Сергей.
— А вот так. Сидел в окопе и стрелял по немцам. Попал ли? Не знаю? Затем увидел немца вблизи. Вот как тебя и в плен сдался. Что мне сказать? Испугался.
— Жизнь одна.
— Да. — согласился Рогожин и процитировал слова Островского. — «И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно».
— Чего? — не понял Осипов.
— Слова Островского.
— А это кто?
— Писатель. «Как закалялась сталь» написал.
— Ты, стало быть, книжки любишь?
— Любил читать. Скрывать не стану.
— А мне все некогда читать-то было. Работа и работа.
— Читать тоже работа, Сергей. Я студентом был в Москве. А для студента это и есть работа. Но мне странно видеть тебя здесь.
— Чего это?
— Меня сюда направили потому, что я язык знаю. А тебя?
— Ты про эту школу? Я ведь тоже не совсем дурак. Семилетку закончил. Дак и сюда по знанию немецкого угодил.
— Sprechen Sie Deutsch? — удивился Рогожин. (Ты говоришь по-немецки?)
— Ich spreche Deutsch, aber nicht zu gut. (Немного). Получилось, что после ремеслухи я на завод попал. А там у нас был мастер. Немец по национальности. От него и выучил язык-то. Поначалу не хотел учить. Все говорил на кой он мне? А вишь как! Пригодилось.
— Только я из рядового состава сюда попал. Из тех, кого со мной из лагеря забрали. Тот офицер, что нас забирал — поручик Артюхин — меня и лейтенанта Любушкина забрал.
— Лейтенанта? — спросил Сергей.
— Политрука.
— Политрук попал в РОА? Чудны дела твои, господи! Я слышал, их стразу стреляют.
— Лейтенант Любушкин был не далеко от расстрела. Смерть рядом с ним прошла. Но его не зацепила…
* * *
Серега Осипов был сыном рабочего и сам после ремеслухи на завод пошел токарем и до самой войны токарил. Было тогда неплохо. Он с немецким мастером подружился. Карлом Карловичем того звали. Был он коммунистом, что от Гитлера в Советский Союз сбежал. От него Серёга немного немецкий язык освоил.
Но началась война и завод эвакуировали и переехали они в тьму тараканскую в пустыню, где под открытым небом завод ставили и станки запускали. Эх, и хлебнули они тогда лиха.
Жрать совсем нечего было. Каша пустая безвкусная. А работали по 12–15 часов. В бараках холод собачий, испарения от немытых тел.
И предложил ему тогда дружек Васька:
— Серёга! А не пойти ли и нам в военкомат завтра? На фронте то не хуже, чем здесь будет.
— Да кто нас возьмет? Нам по 17 только.
Но Васька не унимался:
— Да ты подожди. У них нужда большая в тех, кто семилетку закончил. А мы с тобой такие. У нас и школа и ремеслуха. Припишем себе по году и в училище. Они таких берут.
— А завод?
— Да у нас разряды не такие большие. Начальник нас отпустит. А не отпустит так в военкомате и спрашивать его не станут. А то загнемся здесь, Серёга. Ей-ей загнемся. Смены по 14 часов. И жрать почти не дают. Сколь мы без горячего? А в училище красота. Мне соседка письмо показывала от сына своего. Он в танковом училище. Опять же на фронт попадем — героями станем. Ордена носить будем. И почет, и уважение. Смекай.
И они пошли на следующий день после работы в военкомат, и все получилось. Попали они с Васькой в артиллерийское училище и спустя три месяца сержантами уже были на фронте…
* * *
Дабендорфская школа РОА.
Апрель, 1944 год.
