Под большевистским террором - [23]

Беженцы

В поезде не было воды, мы наполняли все нам доступные сосуды, и было забавно видеть мужчин и женщин во всех стадиях одевания и раздевания. Иногда нам приходилось выходить в пять часов утра и спешить с чайниками, бутылками, жестяными кружками, чтобы занять место в очереди за кипитком.

До сих пор нам удавалось достать некоторое количество хлеба и любое количество молока на придорожных станциях. Иногда можно было найти немного масла. Деревянские девушки приносили вареные яйца. Молоко было довольно дешевым, но хлеб обычно стоил около семи рублей за буханку, и чем дальше мы ехали на север, тем меньше его становилось. Дети бегали по платформе и просили милостыню.

На двенадцатый вечер мы доехали до Москвы, где пробыли три дня и, наконец, искупались в горячей ванне. Большинство из нас спали в поезде, так как жилье в городе было труднодоступным и дорогим, а еда стоила небольшое состояние. Мы вообще не могли купить хлеба, который был черным и состоял из соломы и песка, в дополнение к ржаной муке, настолько плохо пропеченной, что она была клейкой и не съедобной.

Когда мы закончили все договоренности с консулом и получили от большевиков разрешение на выезд из страны, наш вагон был прикреплен к нескольким другим, нанятым французами, и заполнен офицерами и солдатами и несколькими гражданскими беженцами прибывшими из разных уголков России. От них мы получили высочайшее внимание и на протяжении всего пути к нам относились с большой вежливостью. Они кормили нас сардинами и бисквитами, а иногда и банками с тушеной говядиной после нашей вечной, хотя и не слишком свежей колбасы.

Теперь единственная опасность была связана с естественными причинами то есть с состоянием железной дороги Москва-Мурманск, которая построена над замерзшим болотом и тонет весной, когда тает снег. Главное, мы больше не боялись быть отрезанными немцами.

Мы вдруг стали безумно веселыми. Мы давали ночные концерты. Мы дали имена каждому купе. Было купе «Консульство», где размещались все чиновники; купе «Питомник», где дети предавались оргии чаепития с сахарином; купе «Гарем», где француженкам и англичанкам было так тесно, что коридор часто использовался как пристройка, а белье, висящее на провисших досках, задевало лица неосторожных пасажиров; купе «Кухня», где стоял вечный запах лука, находилось в конце прохода.

Чем дальше на север мы продвигались, тем холоднее становилось, и на каждой остановке мы выходили и бегали, скакали и танцевали, чтобы размяться и согреться. На целый день мы остановились в Вологде, где крестьяне продавали нам кружева ручной работы и в Петрозаводске, а затем довольно уверенно путешествовали до Кандалакши, где мы встретили несколько наших собственных томми и морских пехотинцев. Они встретили нас аплодисментами, а некоторые из них пришли к нам в гости, пили чай и пели для нас.

Через два дня нам пришлось сойти в полночь, так как мост сломался и наш поезд не смог дальше ехать. Тяжело нагруженные чемоданами, мы карабкались вверх по холму и вниз по долине, скользя на чемоданах как на санях, пока не дошли до склона. Мамаша, которая на неделе вывихнула лодыжку, танцуя чтобы согреть замерзшие ноги, ковыляла сзади, поддерживаемая с обеих сторон двумя приемными дочерьми. Ее было трудно перебросить по льду, и она стояла у края, жалобно размахивая костылем, который позаимствовала у раненого бельгийца.

Мурманск

Поезд на другой стороне моста состоял из вагонов четвертого класса в ужасающем состоянии, без воды и каких-либо санитарных условий. Он был заселен жуками, которых мы назвали «красной гвардией» из-за их цвета и частых массовых атак. Они не давали нам

уснуть, и мы писали о них стихи, этюды по энтомологии :

«Ночью, когда мы хотели спать,

подкралась маленькая Красная Гвардия.

Мы видели их здесь, мы видели их там,

Мы смотрели, как они прогуливались по

волосам нашего соседа,

И мы дремали под их писк».

Сиденья в нашем вагоне были настолько переполнены, что некоторым из нас приходилось стоять всю ночь. Нам нужно было собрать дрова для печей и сделать попытку избавиться от насекомых. От последнего мы отказались через несколько минут, так как очисткой мы уничтожили блиндажи с насекомыми и вызвали их к контр-наступлению особенно раздражающего характера.

К этому времени мы ужасно устали, но из-за тесноты мы не могли спать, поэтому сидели, сбившись в кучу, широко открыв глаза, глядя в окно на серое небо, и одинокие заснеженные холмы. У Страны Полуночного Солнца романтическое название, но унылый вид.

Мы продолжали путь, пока в следующую полночь не достигли Мурманска. Мы, конечно, ождали увидеть городок похожий на Архангельск и опешили от увиденного.

Мили пустынной земли простерались перед нами. Порт окружали холмы с голыми деревьями. Время от времени попадались взгляду разбросаные деревянные хижины, а затем мы увидели то, что выглядело как длинные сараи для скота, но которые мы впоследствии научились называть «бараками», домами, разделенными на кабинки, где жили беженцы, ожидающие лодку.

На путях стояло несколько поездов, которые, казалось, сдавались в аренду круглый год, а земля была покрыта снегом. Никаких магазинов не было, а далеко на холме мы увидели крохотное кладбище, заполненное неокрашенными деревянными крестами.