Под бичом красавицы - [12]
— Подожди, я отобью у тебя охоту к моей плети, раб!
И еще быстрее, еще ужаснее засвистел хлыст. Федор корчится и защищается от ударов.
— Ты все еще хочешь, чтоб я била тебя? — хитро спрашивает она, подымая руку, чтобы продолжать пытку.
— Нет, госпожа, пощадите, пощадите! — стонет он, подняв руку кверху.
Она опускает руку с плетью и довольно смеется.
— Из тебя еще выйдет толк! — говорит она презрительно и бросает в сторону орудие пытки. — Целуй мою ногу в благодарность за заслуженный урок!
И она немного выдвигает свою голую ногу, которую Федор покрывает горячими поцелуями.
— Надеюсь, что, получив потом еще двадцать пять ударов, ты навсегда излечишься от своих глупостей, — говорит она, сердито глядя на него.
Он — в ужасе при мысли о новой пытке и на коленях — молит о пощаде. Но она высмеивает его и опускается в теплом меху на мягкое кресло.
— Я никогда не отменяю назначенного мною наказания, Григорий, а для тебя тем паче!
Он просит ее быть мягче, хочет поцеловать ее голые ноги, но она грубо пинает его голову ногой.
— Марш, вон, раб!
Он молча уходит. В тот же вечер госпожа приводит свою угрозу в исполнение. Все его мольбы, все обещания разбиваются о ее суровость. А когда он осмеливается напомнить ей о своем происхождении, она вспыхивает таким гневом, что он раскаивается в своей смелости, вызванной отчаянием.
— Что ты говоришь? — возбуждается она и бьет его несколько раз по щеке. — Ты еще смеешь напоминать мне о том, что ты должен был давно позабыть! О, я вижу, что тебя нужно дрессировать иначе. Подожди, это тебе не пройдет даром.
Она зовет Сабину.
Напрасно валяется он в ее ногах и молит о милости и пощаде. Она бешено топает ногой.
— Ты замолчишь, раб? — кричит она так, что он весь вздрагивает. И при входе Сабины она произносит гневно:
— Высеки его так, чтоб он своих не узнал! Поняла?
— Слушаю-с, милостивая баронесса! Сколько ударов?
— Сорок… нет, пятьдесят!
Взволнованно ходит она взад и вперед.
Между тем, Сабина приглашает слугу следовать за ней. Федор плачет, как ребенок. Он знает, как ужасны удары сильной руки Сабины… Его слезы все-таки укрощают гнев жестокой повелительницы.
— Зачем ты раздражаешь меня, раб? — говорит она, успокоившись. — На этот раз я буду милостива, Григорий, но это единственный раз, ты слышишь, Григорий?
— Да, госпожа!
— Ты можешь удовольствоваться двадцатью пятью, Сабина, и, так как я сегодня уже била его, ты можешь пощадить его, ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Слушаю-с, госпожа, — ответила злая черная ведьма с дьявольским хохотом.
VI
Баронесса Ада стояла задумчиво перед лучшей картиной в своей элегантно обставленной уютной комнате. Эта картина изображала Самсона у ног Далилы. Неверная женщина срезала ножницами густые волосы заманенного в ее сети великана.
— Быть может, избыток волос делает тебя упрямым, Григорий? — обратилась баронесса к стоявшему подле нее на коленях слуге и повернула в его сторону свое бледное, холодное лицо.
Ее серые глаза смотрели необыкновенно презрительно.
Коленопреклоненный слуга посмотрел на нее с выражением глубочайшей покорности и молчал.
— Отвечай, ленивый раб! — гневно закричала она и топнула ногой.
— Госпожа, сжальтесь над моим безграничным мучением, — жалобно попросил он.
Она, как всегда, подошла к нему с победоносным видом. Шумящее шелковое платье рельефно облегало ее формы и скорее обрисовывало их, нежели скрывало. Она не спускала глаз с смущенного, не владевшего своими чувствами юноши.
Комната благоухала запахом сильных острых духов.
— Госпожа, госпожа, — вскрикнул он в отчаянии.
Она уже схватила большую собачью плеть, которую она в последнее время постоянно носила при себе. Одним движением она скинула с себя капот, оставшись лишь в шелковом, отделанном кружевами белье. Она стучала высокими каблуками своих туфель, которые она любила за мягкость кожи. Федор вздрогнул от муки и сладкого, неописуемого восторга. Ему казалось, что прекрасная, преступная Далила вышла из рамы картины и что он — порабощенный Самсон, отданный во власть ее милости и жестокости. Он застонал и еще раз взмолился о пощаде.
Прекрасная женщина покачивается на своих пышных бедрах, наклоняется над своим рабом и медленно кладет плеть за свою спину.
— Я еще раз спрашиваю тебя, отказываешься ли ты от своего упрямства и будешь ли ты слушаться?
— Да, госпожа, да!
— Я вижу, что я с большим усердием должна воспитать тебя для покорности и подчиненности, — говорит она презрительно. — Пойми же, наконец, что ты — только раб, существо, которое топчут ногами и бьют плеткой, когда оно не повинуется малейшему кивку или взгляду!
— Госпожа, милостивейшая госпожа, чем я заслужил это? — лепечет он.
Его колени трясутся, все тело дрожит в невыразимой тревоге. Ему хочется опереться на прекрасную женщину, обнять ее, бросить на землю и страстно целовать вместо того, чтобы валяться у ее ног, как побитая собака, и гибнуть в ужасных мучениях от ее жестокого, деспотического обращения. Но все же, чем властнее, чем строже и беспощаднее она обращается с ним, тем больше растет его страсть, тем сильнее вздрагивает его тело и волнуются его измученные страсти.
Я верный, но с легкостью могу предать. Я сильный, но и у меня есть шрамы. Я ангел, но вместе с тем и дьявол. Я встретил ее, когда мне было шестнадцать, и она была для меня словно глоток свежего воздуха. Она ворвалась в мою жизнь и научила улыбаться. А затем внезапно исчезла, и без нее я больше не мог дышать. Ее улыбка освещала все вокруг, и мое черное сердце трепетало. Мы встретились лишь спустя десять лет — у нее в руке был шприц, а по ногам текла кровь. Она сломлена, и я рад этому. Теперь она не будет думать плохо обо мне или о моем образе жизни.
Сильфы не умеют любить. Я полюбила… Сильфы — дети ветра. Я жила на земле ради своей любви… Сильфы не могут быть счастливы с мужчиной. Я была счастлива с любимым… недолго. ОН пришел в наш мир, и свет захлебнулся в крови. Тот, кому принадлежала моя любовь, погиб под его окровавленным клинком. Он отрезал мне крылья. Раздавил мое сердце… и предложил взамен свое. «Ненавижу!» — вскричала я, а он… улыбнулся. «Kak скажешь, — жестокая насмешка звучала в стальном голосе, — мое Солнце…» Так захлопнулась золотая клетка. Я была его воздухом.
Андрей Ангелов. Женщина в аренде. Книжная серия «Азбука 18+». М.: Издательство «Deluxe», 2015 Обложка и картинки от Людмилы Малинки. Аннотация Интерпретация на букву «Ж». Из цикла Азбука 18+. Философская эротика от заматерелого циника. Юмористический нон-фикшн с художественными вставками! «…Женщины не грабят банки, они соблазняют клерков, которые грабят банки. Для них и ради них!».
Андрей Ангелов. Любовь + секс. Книжная серия «Азбука 18+». М.: Издательство «Deluxe», 2015 Обложка и картинки от Людмилы Малинки. Аннотация Интерпретация на букву «Л». Из цикла Азбука 18+. Философская эротика от заматерелого циника. Юмористический нон-фикшн с художественными вставками! «…Любовь не может жить без секса, а секс преспокойно существует без любви. Но жить и существовать – это немножко разные вещи, вот в чём штука».
Трэвлар был готов к охоте. У него появился шанс найти пару и счастье, которых жаждут все мужчины его рода. Трэвлар хранит секреты, но он расскажет их паре только тогда, когда придет время, а сейчас ему нужно было сосредоточиться на гонке. Тэмми вынуждена принять участие в брачных играх, чтобы покрыть долги, о которых она даже не знала, перешедшие к ней после смерти отца. Девушку смущало не то, что у нее на Земле остались друзья, или что там прошла большая часть ее жизни. Просто каждое владение, которое она имела, было арестовано за долги отца, а Тэмми желала иметь выбор и быть хозяйкой своей судьбы.
Каждый день Чарли рисовала красивое строящееся здание. Оно почему-то манило ее и вдохновляло. Теперь стройка окончена, и на День святого Патрика Чарли пришла запечатлеть дом в последний раз. Но на параде она облила краской огромного ворчливого зверя в деловом костюме и была вынуждена спасаться бегством. Никогда и ничего Уоррен не хотел сильнее, чем ее. После одной случайной встречи он бросился искать Чарли по всему городу. И Уоррен найдет ее, где бы она ни спряталась. Он вознамерился сделать ее своей несмотря ни на что.
Книга Л. Неймана «Парижские дамы» — галерея остроумных и пикантных портретов парижанок последних лет Второй империи от хищных девиц из предместий, модисток, гризеток и лореток до куртизанок высшего полета, светских дам и «синих чулков».
В новом выпуске серии «Темные страсти» — первое современное переиздание книги видного поэта и прозаика русской эмиграции В. Л. Корвина-Пиотровского (1891–1966) «Примеры господина аббата», впервые вышедшей в 1922 г. Современники сочли этот цикл фантазий, в котором ощущается лукавый дух классической французской эротики, слишком фривольным и даже порнографическим.
Повесть А. А. Морского «Грех содомский», впервые увидевшая свет в 1918 г. — одно из самых скандальных произведений эпохи литературного увлечения пресловутыми «вопросами пола». Стремясь «гарантировать своего сына, самое близкое, самое дорогое ей существо во всем мире, от морального ущерба, с которым почти зачастую сопряжено пробуждение половых потребностей», любящая мать находит неожиданный выход…
Новую серию издательства Salamandra P.V.V. «Темные страсти» открывает декадентско-эротический роман известных литераторов начала XX в. В. Ленского и Н. Муравьева (братьев В. Я. и Н. Я. Абрамовичей) «Демон наготы». Авторы поставили себе целью «разработать в беллетристических формах и осветить философию чувственности, скрытый разум инстинктов, сущность слепых и темных влечений пола в связи с общим человеческим сознанием и исканием окончательного смысла». Роман «Демон наготы» был впервые издан в 1916 г. и переиздается впервые.