— Так это вы первый утащили мои пельмени! Я тоже подумала, что мой пакет лежит не там!
— Ладно, отдавайте мои кроссовки и до свидания.
— Сначала отдайте мои пельмени!
— Они испортились, и я их выкинул.
— Ничего не знаю! Сначала пельмени! — взвилась Настя, хотя ее учили, что на старших кричать нельзя.
— Так, девочки, — с угрозой начал он, протянув руку к пакету, но Настя не стала слушать.
— Ко мне мужик пристает! — крикнула она охраннику. Он пошел к нам.
— Что вы, я пошутил! — испугался хозяин кроссовок. — Сейчас куплю вам пельмени!
— И еще пакет сока за моральный вред! — приказала Настя, юридическую терминологию она от меня узнала. Тот не возразил.
Через пять минут мы поменялись пакетами и разошлись. Мы с Настей убежали очень быстро, пока он не понял, что его кроссовки мокрые, они уже почти растаяли.
Мы пришли домой и стали пить сок и варить пельмени. Пока они варились, я думала о том, что когда-то слышала о станице Вольготной от родителей, но что именно я слышала, вспомнить пока не могла.
— А сейчас ты мне поможешь в одном важном деле, — таинственно сказала мне девочка, не давая мне расслабиться. Было уже темно, пельмени мы съели, на сытый желудок мне хотелось спать и совсем не хотелось участвовать в важных таинственных делах.
Настя сунула мне в руки большую железную миску и пошла к холодильнику. Я вместе с миской побрела за ней. Какие могут быть у ребенка важные дела ночью? Давно спать пора. Вид у Насти был серьезный и озабоченный. Она открыла холодильник и стала перекладывать в миску сырые яйца.
— Для твоего важного дела нужны сырые яйца?
— Точно. И чем больше, тем лучше.
— Может, хватит уже на сегодня приключений?
Настя молча выгрузила в миску уже десяток яиц.
— Нужен целый десяток? — спросила я.
— Лучше три десятка, чтобы уже наверняка.
— Зачем? Цыплят высиживать?
— Скоро узнаешь. Только сначала надень папину черную куртку и вязаную шапку.
— Зачем?
— Чтобы нас никто не узнал.
— Зачем?
— Ну, что ты заладила, зачем да зачем. Сказала же — важное дело!
В черной куртке и черной вязаной шапке Настиного отца я выглядела по-идиотски, они были мне велики на несколько размеров, шапка падала на глаза, а рукава свисали до колен. Настя уже обрядилась в черный свитер и завязала лицо черным шелковым шарфом Елены.
— Мы должны выглядеть так, как будто мы бандиты и идем грабить банк, — сообщила мне Настя.
Я попыталась представить себе, как мы закидываем банковскую охрану сырыми яйцами, но у меня не получилось.
— Настенька, девочка моя, скажи, что я буду делать ночью в банке в папиной куртке и с миской сырых яиц?
— Не прикидывайся бестолковой, ты вроде бы доктор наук! Мы идем восстанавливать справедливость. Сегодня утром Васька, Ромка и Макс говорили про Ленку плохие слова. Повторять не буду, потому что мама сказала, что хорошие девочки такие слова произносить не должны. Они сказали, что Ленка — шалава, и таскается с кем попало, и еще сказали…
Я решила переубедить девочку осуществить акт возмездия за любимую сестру. Тем более из взрослых дома была я одна, и воспитывать ребенка все равно кроме меня больше некому.
— Настя, мы не можем заткнуть рот каждому плохому человеку. Говорят же: на каждый роток не накинешь платок. Они могут сказать все, что угодно, но мы знаем, что Елена — замечательный человек, и с кем попало не таскается.
— Почти никогда! — согласилась Настя. — Но я не могу слушать, как мою единственную сестру поливают грязью. Я обязана отомстить. Если не хочешь идти со мной, то я пойду одна.
Я пошла с Настей. Как взрослый человек, я смогу ее остановить, если она соберется сотворить что-то уж совсем невероятное. Хотя, судя по поведению девочки, она воспринимает меня скорее как подружку, чем как взрослую тетю. Мы вышли из квартиры на лестничную площадку, спустились этажом ниже. Настя открыла окно, выглянула вниз, заулыбалась и радостным шепотом сказала:
— Так я и знала, уже приехали и стоят под окном у подъезда.
— Кто стоит?
— Машины Васьки, Ромки и Макса.
— Зачем нам их машины?
— Будем кидать в них сырые яйца.
— Их же потом невозможно отмыть!
— Вот и хорошо. Будут знать, как говорить плохие слова про мою любимую единственную сестру!
— Настя, это плохой поступок.
— Говорить плохие слова? Конечно, плохой.
— Кидать в чужие машины сырые яйца.
— Не хочешь, не кидай, я тебя не заставляю. Смотри, вон та «Ауди» — Ромкина, «Мерседес» — Васькин, а «Тойота» — Макса.
Девочка прицелилась, размахнулась, бросила яйцо в окно, и попала в старого «Жигуля», сиротливо стоявшего в отдалении.
— Перелет, — сказала она. — Промазала. Это машина нашего соседа дяди Кости. Он хороший, если не пьяный.
— Надо спуститься и ее помыть.
— А если нас увидят?
— Дай я попробую бросить, а то ты опять промажешь.
Я бросила сырое яйцо, и снова попала в злосчастного «Жигуля». Не везет ему сегодня.
— Целься лучше, мазила! Все яйца испортишь! — разозлилась Настя.
— Чего ругаешься? Ты сама первая в него попала! — огрызнулась я. — Я тебе не снайпер! Никогда в жизни не кидалась сырыми яйцами в машины! Вот если бы тапкой в мышь…
— Все в жизни когда-нибудь приходится делать в первый раз. Мне так мама говорила.
— Мне тоже!
