Почти что сломанная жизнь - [41]

Джордж отступает на шаг назад, расслабляя кулаки. Он отворачивается и глядит на маленький, яркий садик и опирается на забор, делая большой вдох.

— Сэр, я могу быть с вами откровенен? — Я делаю шаг в его сторону и повторяю его позу.

— Разумеется.

— Эйлин, самый важный человек в моей жизни. Не могу даже представить свою жизнь без нее. Я буду защищать ее, содержать и помогу излечиться. Я знаю, что никогда не найду кого-то, кто тронет мое сердце так же, как это делает Эйлин.

— Но ее шрамы… — начинает ее отец.

— Несущественны. Я их даже не замечаю, никогда не замечал, — отвечаю я.

— А разница в возрасте…

— Она будет иметь значение только для завистников. Но, к сожалению, они повсюду. Я не обращаю на них внимание, их мнение ничего не значит для меня. Для меня важно только мнение Эйлин. Если она позволит, я останусь с ней до последнего вздоха.

Долгая тишина повисает между нами. Джордж, вероятно, обдумывает сказанное мною. От напряжения происходящего, биение моего сердца эхом разносится у меня в ушах, пока отец женщины, которую я люблю, раздумывает над искренностью моих слов.

— Знаешь что, Доминик? — он ждет, пока я отвечу.

— Нет, сэр, что?

— Думаю, тебе стоит называть меня Джорджем.

Глава 23

— Угадай, что? — говорит Доминик, после разговора со своим братом.

— Что?

— Вообще-то, мне надо рассказать тебе даже пару вещей. Во-первых, зеркало доставят сегодня после полудня. — Он глядит на часы, висящие над телевизором и потом опять на меня. — Уже через час оно будет здесь.

Блин. Я замираю и чувствую, как в меня медленно проникает страх, а в животе поднимается волна тошноты.

— Окей, это хорошо. Наверно. — Я не обманываю Доминика. Он знает, как я нервничаю.

— И только что произошла вторая вещь. — Он перестает говорить и через четыре большущих шага заключает меня в медвежьи объятия. — Мой бракоразводный процесс завершен, — бормочет он, целуя меня в лоб.

— Доминик, я так рада за тебя. — Я прижимаюсь к нему поближе, пытаясь в этой близости найти силы.

Тело Доминика вибрирует от восторга, и я чувствую, как его хорошее настроение проникает в мою душу. У нас столько всего впереди. У меня теперь будет зеркало, его развод улажен.

Несмотря на страх, ничего не могу с собой поделать, ощущая ликование от всего происходящего. С нами. Со мной.

Каких-то два месяца назад, я спала с ножом под подушкой и не могла пройти дальше, чем три ступени вниз по лестнице, не держась за свою тревожную кнопку. Я была полностью окутана облаком ужаса и страха.

Сегодня тот нож лежит в кухонном ящике. Тревожная кнопка валяется в столе в коридоре, и я даже оставляю деревянную дверь открытой, чтобы свежий воздух наполнял мой дом.

Стоя в объятиях Доминика, я думаю, что все это стало возможным только благодаря усилиям удивительного мужчины, которого я люблю.

— Доминик?

— Ум, — мычит он, пока его руки мягко скользят вверх-вниз вдоль моего позвоночника.

— Я люблю тебя, — шепчу я, чуть слышно. И становлюсь пунцовой, когда понимаю, в чем сейчас призналась.

Руки Доминика прекращают свое чувственное движение. Он немного отодвигается так, что может поцеловать мой нос, а потом прикасается лбом к моему.

— Скажи это снова, — требует он, — но ты должна сказать это громче.

— Я люблю тебя. — Желудок все еще вкручивает в узелок, и я не знаю, правильно ли выбрала момент, чтобы все это ему сказать. Но мне все равно. Я повидала на своем веку много всякого дерьма, поэтому мне необходимо, чтобы он знал, что я чувствую. Он единственный для меня — мне наплевать правильное время или нет.

Доминик берет мое лицо в ладони и поднимает его вверх, я смотрю в его завораживающие глаза — пылающие орбиты.

— Мое сердце — твое. Моя душа принадлежит тебе, потому что я люблю тебя всем своим существом, — шепчет он.

Любовь в моем сердце растет с каждым произнесенным губами Доминика словом, и слезы свободно льются из глаз.

Он любит меня.

— Это слезы счастья? — Доминик вытирает мои щеки подушечками больших пальцев. — Даже в слезах, ты остаешься красивейшей женщиной, которую я когда-либо встречал.

С каждым произносимым Домиником звуком мои эмоции зашкаливают.

— Детка? — Я смотрю вверх на Доминика. Он хмурится в беспокойстве, вероятнее всего потому, что я не в состоянии ничего сказать.

Улыбка играет у меня на губах, пока я ищу правильные слова для Доминика. Но я не знаю, что это должны быть за слова.

— Спасибо за то, что ты любишь меня. Я не думала, что кто-то когда-нибудь сможет меня полюбить.

Уголки его губ поднимаются, и взгляд становится мягче. Его руки лежат у меня на пояснице.

— Я люблю тебя, — повторяет Доминик.

Мы стоим вместе, довольно сдержанно обнимая друг друга.

Не проходит много времени, как раздается стук в дверь, и мы оба знаем, что это привезли зеркало.

Я моментально застываю и инстинктивно сопротивляюсь позволению постороннему войти в мой дом. Доминик, должно быть, чувствует мой трепет, ближе прижимая меня к себе.

— Хочешь подождать в кухне? — спрашивает он.

Не говоря ни слова, я просто киваю.

— Ладно, тогда, может быть, ты приготовишь нам обоим кофе? Как только они уйдут, я тут же приду.

Мое сердце бьется так быстро, что я чувствую, как вот-вот начнется паническая атака.