Почтальон, шире шаг! - [17]

— Ага, перестает! — проворчал Юра, спрыгивая со стола. — Не слышишь, как молотит…

Он подошел к окну и отдернул занавеску. Первое, что бросилось ему в глаза, были скамейки для зрителей, которые они вчера перетаскивали со всего двора. Мокрые скамейки тускло поблескивали под дождем.

— Неужели нельзя собраться у кого-нибудь дома? — зло сказал Юра.

— У кого? — откликнулась Ира, едва не плача от огорчения, словно это она была виновата, что так некстати зарядил дождь. — У вас тесно. У нас тоже. Зайдет пять человек — и повернуться негде. У Зины? Там маленький ребеночек дома, не пустят. А у Лиды…

Лида отвернулась и прикусила губу. Квартира у них была большая. Но мама… Нет, не разрешит, даже спрашивать не стоит. «Грязи, — скажет, — натаскают, убирай потом за ними…»

— Давайте я быстренько обойду все квартиры и скажу, что концерт отменяется по… по метеоусловиям, — сказала Зина, с трудом выговорив слово, которое часто повторял ее отец-летчик.

— А что! — оживился Юрка. — По метеоусловиям — это хорошо. Только не отменяется, а переносится. На следующее воскресенье. Так даже в настоящих театрах бывает. Перенесут, и все. А билеты действительные.

— А если и в следующее воскресенье дождь пойдет, тогда что? — вздохнула Ира. — Нет уж, коль взялись, нужно что-то придумать.

— Думай, думай, — ядовито проговорил Юра, — может, к утру что-нибудь и придумаешь.

В это время дверь приоткрылась и показалась лохматая голова Вовки Гузака.

— А-а-а! — насмешливо протянул он. — Артисты погорелого театра заседают! Вр-р-р-ррр!.. Др-р-ррр…

Юра пулей сорвался со своего места и с грохотом захлопнул дверь.

— Осторожнее! — воскликнула Ира. — Ты же мог ему пальцы прищемить.

— Нос бы ему прищемить, — зло засопел Юра. — Сует куда не следует. — Юра прислушался. — Снова, кажется, идет. Ну, сейчас я ему задам!

Схватив шапку, Юра бросился из кухни.

На шум выглянула Ирина сестра, шестиклассница Наташа.

— Что тут за тарарам?! Читать не даете, — сердито сказала она.

Увидев опечаленные лица девчонок, Наташа сменила гнев на милость. Подсела к младшей сестре, добродушно спросила:

— Ну, что у вас не клеится? Рассказывайте.

Но рассказывать Ире не пришлось. Вновь с грохотом распахнулась дверь, и сияющий Юра ворвался в кухню.

— Нашел! — радостно приплясывая, закричал он. — Ура! Наше-ел!

— Что нашел? Где? — зашумели девчонки. — Да говори ты быстрее, не тяни.

— Выход нашел, — сказал Юра. — Ступайте за мной, покажу.

Ребята гурьбой высыпали в коридор, и Юра замахал руками, как ветряная мельница крыльями.

— Вот здесь, на верхней площадке, можно устроить сцену, а внизу — зрительный зал…

— Сколько ж в твоем зале зрителей поместится? — скептически сказала Наташа. — Человек пять — десять…

— Все поместятся, — горячо поддержала Юру Лида. — А кому места не хватит, сможет из коридора смотреть, из вашего или из третьей квартиры…

— Правильно, — согласилась Ира. — А на кухне можно будет переодеваться и готовиться к выходу. Молодец, Юра, здорово придумал! Что ж, ребята, теперь давайте собирать зрителей.

* * *

Еще не было шести, а лестничную площадку первого подъезда уже заполнили зрители. Пришли бабушки и мамы, малыши, которых непогода не пускала в песочницы и на качели, ребята постарше. В дверях, которые вели в первую и третью квартиры, тоже толпились люди. И только верхняя площадка лестницы оставалась свободной. Это была сцена.

На сцене стоял табурет, а на нем — Юрин баян. Весело, на весь подъезд, сверкали черные пуговки, зеленый перламутр отделки. За «кулисами» — на кухне Ириной квартиры — шли последние приготовления. Наташу в самый последний момент захватила придумка «веселых ребят», и она решительно взялась руководить концертом. Сейчас она объясняла юным артистам, как нужно держаться на сцене.

— Главное — не волнуйтесь, — говорила она. — Здесь же все свои. Вас все знают, и вы всех знаете. Улыбайтесь побольше. Да глядите, когда будете выступать, не поворачивайтесь к «залу» спиной. Юра! Ты снова не слушаешь! Выйдешь и будешь стоять, как чучело гороховое!

— Еще чего! — обиделся Юра. — Я играть буду.

Однако он притих и отошел в угол; Юре уже не раз приходилось играть на пионерских сборах, но сегодня и он волновался. Больно уж необычными были и место концерта, и зрители. Сфальшивишь, собьешься, как бы и впрямь не засмеяли…

Между тем, зрители уже начали нетерпеливо шуметь. Шум этот вызвал Вовка Гузак. Неожиданно для всех он выскочил на верхнюю площадку, рванул, баян и, закатив глаза, козлиным голосом проблеял:

«Когда я на почте служил ямщико-ом…»

Правда, Вовина мама тут же стащила самозванного «артиста» вниз, наградив его шлепком, но все весело загалдели:

— Пора, ребята! Начинайте! Сколько можно ждать!

Тишина в «зале» установилась лишь тогда, когда на площадку вышла Наташа и звонким голосом сказала:

— Начинаем концерт самодеятельности «веселых ребят». Первым номером нашей программы… — Наташа оглянулась на приоткрытую дверь, в которой, покусывая от волнения губы, стояла ее младшая сестра в цветном сарафане. — Ира исполнит белорусский народный танец «Казачок». Аккомпанирует на баяне Юра Борисов.

Под шумные аплодисменты Юра вышел на «сцену», сел, развернул меха баяна. И в то же мгновение из двери, словно птица, вылетела и помчалась по кругу, весело притопывая каблучками, Ира.