Почему я верю. Простые ответы на сложные вопросы - [22]

Иеромонах Серафим Роуз[44], православный монах, американец, профессиональный религиовед, которой до прихода в православие изучил множество религиозных систем мира, — он говорил, что к христианству ближе всего мышление дзен-буддизма: полная алогичность. Скажем, как если бы тебя спросили: «Вы выходите на следующей станции?», а ты ответил: «Хочу, конечно!»

— В чем именно алогичность, что именно «не выдумывается»?

— Митрополит Антоний Сурожский пишет о том, что люди издревле, чувствуя, что Бог есть, и описывая Его исходя из своих интуиций, использовали превосходные категории: Высочайший, Величайший, Всесильный и т. д.

А теперь вспомним, как христианский Бог пришел в мир — вспомним историю Рождества. К пастухам на поле приходят Ангелы и говорят: «Мы возвещаем вам великую радость, которая будет всем людям: родился в городе Давидовом Христос Господь! И вот вам знамение: найдете младенца в пеленах, лежащего в яслях!»[45]

Что такое в нашем представлении знамение? Гром, молнии, землетрясение, горящая гора, сонмы ангелов, херувимы и серафимы! А тут знамение — это младенец, лежащий в яслях, спеленутый, беззащитный младенец, абсолютно беспомощное существо, которое нуждается во всем: в материнской груди, в тепле, в защите… Родился Спаситель, Которого тут же нужно Самого спасать, потому что Ирод хочет Его убить. Сам Он спастись от убийц не может, Его надо хватать на руки и с Ним бежать…

Абсолютный абсурд… Боги «должны быть» другими! Бог, по идее, должен Сам за Себя вступаться! Предание о Николае Чудотворце говорит о том, что, когда будущего светильника Православия крестили в младенческом возрасте, он стоял в купели на твердых ногах, к удивлению всех вокруг. Это людям понятно: «О, Николай! Какой ты великий! Ты еще не должен был ходить, а ты стоял в купели на твердых ногах!» А с Христом все наоборот. Никакой силы, на ногах не стоит, абсолютно беспомощный и незащищенный Младенец. Кто такому Богу будет поклоняться?

Исходя из психологии человека, это нонсенс. Как возможно, чтобы Дева была Матерью, чтобы бессильный был Всесильным, чтобы Младенец, Которого нужно спасать, Сам всех спасал? И чем дальше, тем абсурдность не умаляется, а вопросов становится только больше: зачем Бог стал ребенком? Почему Он тридцать лет молчал, жил, как обычный плотник? Почему не позволил Себя защищать, когда Его били? Почему Он молчал перед Пилатом? Почему был распят на Кресте? Почему Он никого не наказал? Почему Он до сих пор всех терпит?..

Никакой логики, ничего не понятно! Люди такого не выдумывают, люди идут гораздо более простыми путями.

Об этом же пишет, например, святитель Николай Сербский[46]. Посмотрите, говорит он, чем насыщен пантеон богов всех народов: драконы, змеи, медведи, рыси, барсы, орлы… Посмотрите и на современные государственные символы: американский орел, берлинский медведь, японский дракон, китайские змеи. Нет ни одного хомяка или котенка. Все звери — страшные, беспощадные, с клыками, когтями или смертельным ядом. И вдруг — раз! — и ягненок. Агнец Божий, Который берет на себя грехи мира[47]. У какого народа Бог — ягненок? Ни у какого. У всех боги драконы, змеи, барсы, рыси, орлы, медведи и львы.

И вдруг ягненок всех победил: нет в мире алтарей в честь медведей, а в честь Агнца-Хри-ста — великое множество, по всему миру. С точки зрения формальной логики — полный абсурд, как если бы человек с рогаткой победил человека с пулеметом.

Было бы естественно приносить на высокой горе Великому Богу жертвенных животных (ведь человек в совести своей чувствует, что он грешен и что грех нуждается в искуплении). Но выдумать, что Великий Бог, Которого нужно умилостивлять жертвами, Сам стал Жертвой, послал в мир Сына, Который добровольно, как Агнец, отдался в руки Своих врагов и был распят, и воскрес, и оказался сильнее всех, — невозможно.

Христианство — неестественная религия. Его можно только осознать как факт и удивляться его Божественности.

Часть II Восток — Запад

— Вернемся к другим религиозным системам. Аскетические и молитвенные практики в основе своей очень схожи: почти в каждой религии мы находим пост, молитву или медитацию, минимальную аскезу. Что можно сказать об этом сходстве?

— Действительно, религиозные практики везде типологически схожи, мы должны это понимать. Молитва, пост, милостыня, жертва, внимание, аскеза — это некий набор практик естественно религиозного человека. И надо отдать должное важности этих практик: там, где они есть, сохраняется человек как homo religiosus — человек религиозный.

Но мы, опять-таки, исходим из того, что мы исповедуем Христа распятого — «для иудеев соблазн, для елинов безумие»[48]. Посты и молитвы, принесенные не Ему, не имеют цены, а могут иметь даже и отрицательную цену. Всякая аскеза, всякий религиозный подвиг, который приносится не Христу, — опасное занятие. Почему?

Потому, что еще неизвестно, кто принимает эту жертву. Не исключено, что ее принимает враг.

Поэтому мы не должны быть всеядны. Христианство требует абсолютного отношения к себе. Это не индуизм, в котором можно верить во что угодно или не верить вовсе. Нам важен Христос. В этом смысле нам не по пути как с Западом с его безбожными логическими схемами, так нам не по пути и со всеядностью Востока.