Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках - [162]

Сначала она сообщила мне и моей Оле, что у Конфетки начались роды. И сделала она это своеобразным образом: принесла и положила у порога входной двери первого родившегося котенка и, мурлыча, буквально потащила нас в гараж, где рожала ее Конфетка. Дальше она, сидя рядом с рожавшей Конфеткой, буквально принимала зубами появлявшихся на свет котят и тут же оттаскивала их в сторону. Когда роды кончились, она съела послед и начала тщательно облизывать кровь на Конфетке. Потом она успокаивала обессилевшую Конфетку, облизывая ее с головы до пят. Но одновременно умудрялась прятать в гараже родившихся котят, чтобы, не дай бог, их не утопили. Чернушка как раз и была одной из родившихся тогда котят, которых умудрилась попрятать Муся.

Драматично складывались наши отношения с Мусей, когда я, уставший от трудов, связанных с устройством ее непородистых котят, в этом деле мне очень помогла моя помощница Ирина, вынужден был ее стерилизовать. Не в первый день после операции, которую ветеринар сделал у меня дома, а несколько дней спустя, когда рана начала заживать, Муся, еще забинтованная, пришла ко мне, лежащему на постели, смерила меня на этот раз чужим взглядом и, продолжая смотреть мне в глаза, начала гадить прямо на простыню. Я в свою очередь, осознавая свою вину, не реагировал и продолжал спокойно смотреть в ее глаза. Тогда она прекратила этот процесс кошачьей мести и спрыгнула на пол. Я в этой неожиданной ситуации вел себя как кающийся христианин. Снял грязную простыню с кровати и, опустив руку, погладил стоявшую на полу Мусю. И, наверное, для нее это тоже было неожиданностью. В этот момент глаза ее заискрились, и она начала громко мурлыкать.

Я, растроганный, тогда почувствовал, что у Муси не только есть душа, но и душа, родственная моей. Законное чувство мести за несколько секунд в ее душе переродилось в катарсис любви. Инстинктом все это никак не объяснишь.

Что еще поражает в Мусе. В общении со мной она как бы стесняется своей «кошачести», очень не любит, когда я пытаюсь ее погладить сверху вниз, нагибаясь к ней, лежащей на полу. Тогда она просто уходит из-под моей руки. Мои ласки ей комфортны только тогда, когда наши глаза находятся на одном уровне, когда она может смотреть прямо мне в глаза. И самая комфортная для нее ситуация, когда мы после обеда отдыхаем, лежим на постели, смотрим друг другу в глаза, я глажу ее, говорю ей ласковые слова, и она самозабвенно, счастливо мурлычет. И тогда, правда, крайне редко, происходит то, с чего я начал свой рассказ о Мусе. Она медленно подвигается ко мне вплотную, кладет свои лапы мне на бок, ищет своими глазами мои глаза и начинает свой сеанс гипноза. В эти секунды, напротив, она как бы смотрит на тебя сверху вниз, с высоты какой-то недоступной мне, только ей известной тайны, смотрит на меня с каким-то добрым любопытством, как на какое-то родное ей существо.

И еще одно наблюдение. Кошки, как и мы, люди, сыты не хлебом единым. Когда нет заботы о хлебе (примером тому моя Муся), все ее интересы переключаются на общение, на игру, на присутствие в мире людей. Как только я начинаю по телефону давать интервью, Муся сразу подсаживается ко мне на рядом стоящий стул и слушает-слушает, бог ее знает, зачем ей это нужно. Как только начинаются мои разговоры с Олей во время трапезы, Муся подсаживается на свободный стул и слушает, реагируя на звуки своими ушами.

Бездомная кошка прежде всего ищет хозяина, добивается, чтобы ее кто-то пригрел, погладил. Мы встречали с Олей новый, 2012 год в ресторане на берегу Босфора в компании большого черного кота, очень похожего на убежавшего от меня сына Муси Уголька. Как только начался ужин, за несколько часов до Нового года, неожиданно на стул, стоявший рядом со мной, запрыгнул этот турецкий кот. он, как кот ресторанный, не был голодным, не мяукал, ничего не просил, ему просто захотелось посидеть рядом со мной. Получив глазами от меня одобрение, разрешение сидеть рядом, он замяукал, вытянул лапы и разбросал все свое тело на поверхности стула. Когда пришел официант и попытался согнать его со стула, кот снова посмотрел мне в глаза, прося у меня защиты. И я, конечно, сказал, что кот мне не мешает, пусть сидит рядом. Так мы втроем и встречали новый 2012 год. Как видно, этому коту просто захотелось побыть рядом с людьми.

Кстати, кошки, множество кошек, самых разных, являются такой же достопримечательностью Стамбула, как его дворцы и мечети. Правда у них, кошек Стамбула, права разные. Домашние сытые кошки полусонно лежат рядом с мисками, которые ломятся от корма. Бездомные попрошайничают у туристов.

Утром наступившего нового года я обнаружил на набережной Босфора, в парковой зоне много мужчин, только мужчин, пришедших подкармливать бездомных, живущих здесь круглый год кошек. Когда кошки утолят свой голод, они подсаживаются к своим благодетелям, те берут диких кошек на руки и ласкают, созерцая водную гладь Босфора. Оказывается кошке, даже бездомной, важно, чтобы хотя бы на несколько часов рядом с ней появился человек, которому она нужна, который оказывает ей внимание. Мне показалось, может быть я не прав, что в условиях этой очевидной стамбульской привязанности человека к животным, не может появиться, как у нас во дворах Москвы, какой-то нелюдь, который из травматического ружья будет расстреливать кошек, в том числе и котят, которые, как ему кажется, мешают ему комфортно жить.