Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках - [151]
Главное, что до сих пор не хотят учитывать наши патриоты-державники – что социализм по-советски не был добровольным выбором народов стран Восточной Европы и навязан им, как и народам России, прежде всего при помощи силы. В некоторых странах, как, к примеру, в Венгрии, социализм был в полном смысле слова построен на крови при помощи подавления советскими танками Будапештского восстания 1956 года. У нас в России и сегодня мало кто знает, что среди тех, кто с оружием в руках встречал советские танки, 47 % были рабочие, 16 % – студенты. Но и в ГДР, как я уже сказал, социализм был построен путем подавления, путем танков, восстания рабочих, прежде всего в Берлине. 17 июня 1953 года в Берлине против протестующих рабочих была брошена 12 танковая дивизия. Всего в подавлении волнений в ГДР участвовало 16 советских дивизий, из них только в Берлине – 3 дивизии с 600 танками.
И надо сказать, что мой шеф Г. Шахназаров, который все-таки верил в возможность спасения социализма, не отрицал тот факт, что речь идет о социализме, навязанном силой странам Восточной Европы, и прежде всего тем же полякам. Он предпринимал несколько попыток подготовить со мной материал для Горбачева, где бы мы могли рассказать ему еще в 1987 году эту страшную правду о сущности социализма, которую он хотел спасти при помощи демократии. Шахназаров вызывал меня и говорил: давай приготовим текст для Горбачева о том, что на самом деле представляет из себя социализм в ПНР, и начинал диктовать: «ПНР принадлежит к числу тех социалистических государств, в которых установление нового строя явилось в большей степени следствием итогов Второй мировой войны, нежели результатом революционной борьбы широких трудящихся масс. Левые силы в Польше и традиции составляли революционное меньшинство и не имели массовой поддержки у населения». Но выводы Г. Шахназаров все-таки делал оптимистичные: он считал, что надо продолжать «бороться за социализм в условиях реального, построенного социализма, перестраивать его структуры, многое начинать заново, доделывать недоделанное». Но когда я приносил ему то, что фактически записал с его слов, Г. Шахназаров недовольно бурчал и говорил мне: «Нет, никому не нужна наша правда о социализме в Польше. Своими откровениями мы только подведем Горбачева, который в Политбюро отвечает за наш отдел. Много ума не надо, чтобы сказать то, что поляки не любят свой социализм. Это все знают». Так что на самом деле, если говорить всерьез, эта правда, т. е. то, что народы стран социализма не любили навязанный им социализм, была абсолютной, непререкаемой истиной. И понятно, что не было бы Горбачева, был бы кто-то другой вместо него, ни у кого не было бы сил изменить то, что было, а именно, сделать мертвый от рождения социализм в странах Восточной Европы чем-то процветающим. И не надо ходить далеко: сравните жизнь корейца в Южной Корее с жизнью корейца Северной Кореи, где люди постоянно голодают и вынуждены даже есть траву, и вы поймете, что есть социализм и какова его судьба.
Сегодня обвинение Горбачева, как это делает лидер КПРФ Геннадий Зюганов, в том, что он якобы разрушил процветающий социализм в Восточной Европе, идет от нежелания считаться именно с этим неоспоримым фактом, что никто не мог остановить растущие с каждым годом в странах Восточной Европы настроения отторжения от навязанного им социализма. И самое важное, что не хотят видеть «крымнашевские» поклонники социалистической идеи, что во всех странах Восточной Европы, и прежде всего в ГДР, Венгрии, Польше эти настроения отторжения от советской модели социализма сильнее проявлялись прежде всего у рабочего класса. Девятимиллионная «Солидарность» Польши была рождена именно протестом рабочего класса против существующей политической системы, а на самом деле – против зависимости страны от СССР. И я думаю, и имею на то серьезные основания, что даже если бы в СССР не было Горбачева с его перестройкой, лидеры ВСРП и ПОРП рано или поздно все равно бы сдали свою власть оппозиционным силам. И именно эта изначальная нежизненность советской модели социализма вела к тому, что еще до «бархатной революции» 1989 года ПОРП с конца 1970-х, после приезда поляка Папы Иоанна Павла II в Варшаву в июне 1979 года, начала постепенно сдавать свои позиции. Не забывайте, во время визита Иоанна Павла II в Варшаву ПОРП передала Костелу право наведения порядка на улицах.
Так уж получилось, что после того, как ничем окончилась в 1982 году эпопея с переводом меня в Отдел ЦК КПСС (как говорил помощник Брежнева Николай Шишлин, из-за неожиданной смерти Брежнева он не успел оформить его разрешение взять меня на работу в ЦК КПСС), мне поручили в моем ИЭМСС АН СССР создать и возглавить специальную группу по изучению кризисов социализма. В СССР при власти коммунистов можно было создавать группу, которая бы изучала негативные последствия кризисов социализма в странах Восточной Европы. Но кто решится в новой, якобы демократической России создать центр, который будет изучать неизбежные и неотвратимые негативные последствия «русской весны» 2014 года? Но это так, к слову. Так вот, еще в конце этого, 1982 года я вместе со своими сотрудниками на основе донесений из посольств СССР в странах Восточной Европы сделал вывод, что скорее всего социализм в Восточной Европе не доживет до конца 1980-х. Результаты своего исследования, как и положено, я отослал в Отдел ЦК КПСС. И в этой или других записках, я уже точно не помню, я показал, что военное положение в Польше, введенное в конце 1981 года, на самом деле существует прежде всего для руководства КПСС, что в условиях военного положения резко возросли роль и авторитет Костела в Польше. Кстати, как рассказывал мне мой бывший шеф, как говорят поляки, «куратор» Ян Щипаньский (во время введения военного положения он был Председателем Государственного совета ПНР), Ярузельский не смог выполнить главное условие своего согласия поставить подпись под этим документом, а именно согласие распустить не только «Солидарность», но и саму ПОРП. Таким образом, оказывается, с одной стороны военное положение вводилось для укрепления роли коммунистической власти в борьбе с «Солидарностью», а, с другой стороны, многие интеллектуалы, в том числе и Ян Щипаньский, рассчитывали, что военное положение наконец-то создаст Польшу без ПОРП, т. е. Польшу, в которой на время было введено чрезвычайное положение. К сожалению, у нас в стране до сих пор не изучен этот очень сложный и тонкий процесс постепенного освобождения стран Восточной Европы по инициативе собственных коммунистических партий от навязанной им советской модели социализма.
За «концепцией» стоит какой-то странный патриотизм, какая-то странная любовь к своей Отчизне, причудливо сочетающаяся с кровожадной небрежностью к соотечественникам. В рамках этого мировоззрения причудливым образом соединяется и функциональная трактовка террора как средства строительства новой жизни, и идея особой русской, противоположной Западу цивилизации, и, наконец, все это скрепляется марксистской трактовкой истории как необратимого движения к коммунизму. Мы имеем здесь дело со смесью взаимоисключающих идей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ципко Александр Сергеевич принял активное участие в разработке идеологии перестройки. Автор книги попытался ввести анализ идейных истоков перестройки в контекст нынешних споров о существовании особой русской общинной цивилизации. В отличие от нынешних неославянофилов, он связывает русский культурный код не с уравнительными настроениями беднейшего крестьянства или с революционными страстями Степана Разина, а с основополагающими гуманистическими ценностями великой русской культуры XIX века и русской религиозной философии начала XX века. При оценке исторического значения демонтажа политических основ советской системы, совершенного Горбачевым во время перестройки, автор книги исходил из того, что все те, кто прославил русскую общественную мысль, кого принято называть русскими гениями, восприняли ленинский Октябрь как национальную катастрофу, а большевистский эксперимент – как насилие над русской душой.
В своих последних статьях, собранных в этой книге, автор пытается понять, почему посткрымская Россия не хочет знать главную правду о большевизме, правду о том, что «возникновение на Западе фашизма стало возможно только благодаря русскому коммунизму, которого не было бы без Ленина» (Николай Бердяев). С точки зрения автора, главной причиной нашего русского нежелания расстаться с соблазнами и иллюзиями коммунизма, нежелания «жить не по лжи» (Александр Солженицын) является апатия души и мысли, рожденная испытаниями страшного русского ХХ века, жизнью на вечном надрыве, «затянув пояса», жизни, требующей бесконечных, часто бессмысленных жертв.
Есть все основания говорить, что нынешние массовые рецидивы крепостнического, аморального славянофильства, вся эта антизападная истерия являются свидетельством какого-то нового сдвига в общественном сознании. Все эти модные разговоры об особой русской миссии, об особом проектном сознании идут не столько от любви к России, сколько от незнания, что делать, как вести себя. Отсюда и соблазн сказать, что мы живем не хуже, а по-своему.
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что позволило советским республикам Средней Азии, которые были когда-то отсталыми восточными окраинами царской России, добиться замечательных успехов в развитии экономики и культуры и оставить далеко позади некоторые соседние страны, сравнимые с ними в прошлом по традициям, религии, жизненному укладу? А. Аллег в книге «Красная звезда и зеленый полумесяц» дает однозначный ответ — социализм и последовательное проведение в жизнь принципов ленинской национальной политики. Автор подкрепляет свои выводы обширным историческим и фактическим материалом, основную часть которого он собрал во время своих путешествий по Средней Азии и Казахстану.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?