Почему не иначе - [93]
Тучный. Корень этого слова «тук» сейчас если и употребляется нами как отдельное слово, то только лишь в применении к сельскохозяйственным удобрениям; мы зовем их «туками». Но слово «тук» — общеславянское; оно связано с древним «тыти» — «яшреть» и значило «жир», «сало». «Тучный» — это «жирный». По-видимому, это старославянизм в нашем языке.
Тыква. Вот название растения, которое, возможно, связано именно с этим самым «тук»; тогда она — «жирная», что, вообще говоря, довольно метко сказано. Однако есть другое мнение. Согласно ему, слово «тыква» следует объяснять при помощи греческого «sikuos» — «огурец». Вопрос пока что остается открытым.
Тысяча. Подумайте только — и «тысяча» в родстве с «тук»! Наше слово связано с праславянским *«ty-set-», а оно было сложением из *«ty», родственного «тук» — «жир», и *«sęt», связанного с индоевропейским словом, обозначавшим «сто» (ср. с латинским «centum» — «сто»). Видимо, вначале имелось в виду сказать «толстая сотня», «большое сто».
Тьма. Близко к латышскому «tima» — «темнота», древнеиндийскому «tamas» — «мрак». Индоевропейского происхождения.
У
Удобный. Мы уже встречались с основой «доба-» — «пора», «срок» (см. Добрый, Надо). «Удобный» буквально — «такой, для которого подошло подходящее время».
Ужин. Мы привыкли к тому, что ужин у нас — вечерняя еда, а образовано это слово было для обозначения еды полуденной. Древнерусское «угъ» значило «юг»; солнце стоит на юге в полдень, и трапеза, приуроченная к середине дня, получила наименование «южная» — «ужин». С течением веков, однако, на нее перешло слово «обед», раньше значившее «время между трапезами», а «ужин» стало означать «вечерний стол»: язык неохотно выбрасывает слова, даже уступившие место другим; нередко он просто находит ям новое употребление.
Узда. Древнейшее значение этого слова было «то, что вложено в уста», т. е. в рот коня. Индоевропейское «ous» значило «рот», основа *«dhe» — такая же древность, она входит в состав слов «деть», «девать» (здесь она несет значение «вкладывать», «класть»). Другие толкования не выдерживают критики.
Узел. Слыхали вы когда-нибудь слово «вензель»? Так называются причудливо заплетенные, красоты ради, начальные буквы имен и фамилий, когда их изображают в виде меток на материи, на серебре и т. д. Это слово к нам пришло из польского языка. Там оно значит «узел», пишется так — «węzet» и непосредственно связано с «wiązaċ»[14] — «вязать». И наше «узел» близко стоит к древнему «vęzati» — «вязать»; только у нас носовой звук перешел в «у» и утратилось начальное «в». В остальном же «узел» и «вензель» похожи, как два брата. Да они и есть родные братья.
Улица. Когда-то существовало слово «ула». Его следы мы можем обнаружить теперь в словах «пере-ул-ок», «зако-ул-ок». Производным от него является наше «улица». В родственных языках близкие слова имеют значение: «ложбина», «русло потока». Вполне возможно, что древние улицы и прокладывались по ложбинам, а может быть, текучие воды легко превращали их в такие ложбины.
Универмаг. Универсальный магазин (см. Университет).
Универсальный. См. Университет.
Университет. Латинское «универсум» значило «вселенная», «мир», а «универсалис» — «всемирный». Названием высшего учебного заведения это слово стало, когда в таких заведениях начали изучать все известные в то время науки — этим они отличались (отличаются в известной мере и сейчас: в университетах всегда целый ряд различных факультетов — юридический, исторический, математический, филологический, биологический) от институтов, которые бывают либо математико-физическими, либо гуманитарными, либо иными и держатся более узкой специализации. Слово «универсальный» постепенно получило в европейских языках значение «разносторонний», «всеобъемлющий» или «выполняющий всевозможные задачи» (отсюда наше «универмаг» — «магазин, где продается все»). Из словосочетания «университас литэрарум» — «совокупность всех наук» — и возникло название «университет».
Упражнение. Не очень-то благополучно с этим словом. Этимологи обычно считают его заимствованием из старославянского языка и указывают на его связь с «праздный», которому в русском языке соответствует слово «порожний». Тогда получается, что старославянское «упражнение» образовано параллельно нашему «опорожнение». Но остается неясным, каким же образом слово, означающее пустоту, могло получить значение «занятие»? Очевидно, тут нужно еще поискать точного ответа.
Ураган. Не так уж много русских слов заимствовано, хотя бы через посредство западных языков, у южноамериканских индейцев. К ним относятся «какао», «томаты», «шоколад» и «ураган». По-карибски «huracan» — «сильная буря». В районе Карибского моря европейцы столкнулись с бурями неслыханной мощности. Неудивительно, что они усвоили и местное слово, их называвшее.
Урод. Говоря о слове «странный», я привел кусочек из одной комедии А. Островского. Сейчас я хочу выписать оттуда же второй кусочек. Действующие лица те же: богатая ханжа Турусина и ее лакей Григорий.
Григорий. Сударыня, уродливый пришел!
Турусина. Григорий, как тебе не стыдно? Какой уродливый? Юродивый! Вели его накормить!
Книга замечательного лингвиста увлекательно рассказывает о свойствах языка, его истории, о языках, существующих в мире сейчас и существовавших в далеком прошлом, о том, чем занимается великолепная наука – языкознание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.
На 1-й странице обложки — рисунок А. ГУСЕВА.На 2-й странице обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к очерку Ю. Платонова «Бомба».На 3-й странице обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Л. Успенского «Плавание «Зеты».
Рассказы из цикла «Записки старого скобаря». Словечко это Лев Васильевич Успенский всегда произносил с удовольствием и сам называл себя скобарем. За живыми узорчатыми зарисовками быта, нравов, характеров Псковщины 1917–1923 годов встают неповторимые, невыдуманные картины времени. Такой помнил и любил Псковщину писатель, живший подолгу в детстве и юности в небольшом псковском имении Костюриных (девичья фамилия матери), а позднее работавший в тех местах землемером. В этих рассказах, как говорил сам писатель, беллетристика сливается с занимательной лингвистикой.
Книга историка Джудит Фландерс посвящена тому, как алфавит упорядочил мир вокруг нас: сочетая в себе черты академического исследования и увлекательной беллетристики, она рассказывает о способах организации наших представлений об окружающей реальности при помощи различных символических систем, так или иначе связанных с алфавитом. Читателю предстоит совершить настоящее путешествие от истоков человеческой цивилизации до XXI века, чтобы узнать, как благодаря таким людям, как Сэмюэль Пипс или Дени Дидро, сформировались умения запечатлевать информацию и систематизировать накопленные знания с помощью порядка, в котором расставлены буквы человеческой письменности.
Стоит ли верить расхожему тезису о том, что в дворянской среде в России XVIII–XIX века французский язык превалировал над русским? Какую роль двуязычие и бикультурализм элит играли в процессе национального самоопределения? И как эта особенность дворянского быта повлияла на формирование российского общества? Чтобы найти ответы на эти вопросы, авторы книги используют инструменты социальной и культурной истории, а также исторической социолингвистики. Результатом их коллективного труда стала книга, которая предлагает читателю наиболее полное исследование использования французского языка социальной элитой Российской империи в XVIII и XIX веках.
Предлагаемое пособие имеет практическую направленность и нацелено на то, чтобы помочь учащимся подготовиться к выполнению самых сложных заданий на Едином государственном экзамене по русскому языку (часть «С»), т.е. к написанию сочинения-рассуждения в жанре, близком к рецензии или эссе. В пособии даны речевые образцы и методические шаги по выстраиванию сочинения-рассуждения в жанре рецензии, указаны типичные, часто встречающиеся на ЕГЭ грамматические и речевые ошибки, предложены советы, как начинать и завершать письменную работу, приведены основные параметры стилей речи и образцы рецензий по каждому из них.
У этой книги интересная история. Когда-то я работал в самом главном нашем университете на кафедре истории русской литературы лаборантом. Это была бестолковая работа, не сказать, чтобы трудная, но суетливая и многообразная. И методички печатать, и протоколы заседания кафедры, и конференции готовить и много чего еще. В то время встречались еще профессора, которые, когда дискетка не вставлялась в комп добровольно, вбивали ее туда словарем Даля. Так что порой приходилось работать просто "машинистом". Вечерами, чтобы оторваться, я писал "Университетские истории", которые в первой версии назывались "Маразматические истории" и были жанром сильно похожи на известные истории Хармса.
В центре внимания научных работ, которые составили настоящий сборник, находится актуальная проблематика транснациональных процессов в русской литературе и культуре. Авторы рассматривают международные литературные и культурные контакты, а также роль посредников в развитии русской культуры. В их число входят И. Крылов, Л. Толстой, А. Ахматова, М. Цветаева, О. Мандельштам и другие, не столь известные писатели. Хронологические рамки исследований охватывают период с первой четверти XIX до середины ХХ века.
Книга рассказывает о жизни и сочинениях великого французского драматурга ХVП века Жана Расина. В ходе повествования с помощью подлинных документов эпохи воссоздаются богословские диспуты, дворцовые интриги, литературные битвы, домашние заботы. Действующими лицами этого рассказа становятся Людовик XIV и его вельможи, поэты и актрисы, философы и королевские фаворитки, монахини и отравительницы современники, предшественники и потомки. Все они помогают разгадывать тайну расиновской судьбы и расиновского театра и тем самым добавляют пищи для размышлений об одной из центральных проблем в культуре: взаимоотношениях религии, морали и искусства. Автор книги переводчик и публицист Юлия Александровна Гинзбург (1941 2010), известная читателю по переводам «Калигулы» Камю и «Мыслей» Паскаля, «Принцессы Клевской» г-жи де Лафайет и «Дамы с камелиями» А.