Почему не иначе - [92]
Трапеция. Не знаю, как вас, а меня радуют внезапно открываемые этимологией связи между совсем далекими друг от друга словами. Что общего между «трапеция», «трапеза» (еда) и именем турецкого города Трапезунд? А оно есть.
По-гречески «trapedza» значило «стол», «trapezion» — «столик». Из второго слова создалось наше «трапеция» — известная математическая фигура с двумя равными и двумя параллельными сторонами: именно такой формы столы бывали в Греции.
Первое слово — по тем столам, за которыми вкушали пищу монахи византийских монастырей, — начало обозначать и самый этот процесс, еду, — «трапезу»; говорим же мы: «хороший стол», «плохой стол» о еде в каком-нибудь пансионате или доме отдыха. Вы, конечно, сами сообразили, почему «трапецией» называется определенный гимнастический снаряд: конечно, за «трапецеидальную» форму.
А Трапезунд? Над этим приморским городом высится гора, принадлежащая к типу «столовых». Основателями Трапезунда были греки; они и дали ему такое имя: «Город столовой горы».
Треска. Мы знаем одно значение — «порода рыбы». В старорусском языке «треска» значило также «щепка». Какая связь? По-немецки эта же рыба именуется «штокфиш» — «рыба-палка»; видимо, связь есть. Думают, что тут дело в способности мяса трески при сушке и варке распадаться, подобно дереву, на волокна, как бы щепки или палочки.
Тригонометрия. Ученые-математики образовали такое название для науки об измерении треугольников (по-гречески «тригонон») по образцу старого, известного еще Эвклиду и Архимеду, слова «геометрия». Получилось «треутольникоизмерение». Пифагор и Эвклид такого слова никогда не слыхали, но, вероятно, поняли бы его: элементы-то греческие.
Троллейбус. Любопытное слово: можно сказать, оно приходится сыном «автобусу» и внуком «омнибусу». «Омнибусами» (от латинского «omnibus» — «для всех», «всем») называли в XIX веке большие общественные пассажирские конные фургоны. В этом слове окончание «-бус» было обычным окончанием латинского дательного падежа от «oranes» — «все». Когда в замену коней к таким экипажам приставили автомобильный мотор, их назвали «автобусами»; тут это «-бус» уже ровно ничего не значило: ведь от греческого «авто» («само») нельзя образовать никакого латинского дательного падежа. Но слово так привилось, что англичане теперь, отбросив «авто», зовут автобусы просто «bus»'ами. Дело пошло и дальше: после изобретения электроавтобусов, у которых были токосниматели в виде роликов (по-английски «троллей»), их окрестили «троллейбусами», или, иначе говоря, «роликобусами». Теперь устаревшие ролики заменили другой конструкции колодками, а название «троллейбус» осталось.
Тропик. Из греческого «тропикос киклос» — «поворотный круг». Над тропиками солнце совершает дважды в году кажущийся «поворот» в своем годичном движении по небу. К этому слову близко стоят «троп» — «слово в переносном (как бы перевернутом) значении» и «трофей» — «добыча, отнятая у обращенного вспять врага».
Тротуар. Французское слово, образованное от глагола «троттэ» — «топтать», так же как «дортуар» от «дормир» — «спать», «бенуар» от «бенье» — «купать» (буквально «купальня»). Утверждают, что кто-то из горе-патриотов начала XIX века предлагал это французское слово заменить чисто русским «топталище». Бедняга не учел, что получилась бы все равно неприятность — калька с французского языка!
Трусики. Ни малейшего отношения ни к «трусости», ни к «трушению». Пришло к нам либо из английского языка, где «trousers» — «брюки», либо же из французского: там «кюлотт труссэ» означает «штаны короткие, засученные».
Тужурка. Французское «тужур» значит «всегда». «Тужурка» — одежда на каждый день, не парадная, носимая «тужур» — постоянно.
Туловище. Довольно загадочное для непосвященных (да и для знатоков) слово. Его связывают с древнерусским «тулити» — «прятать», укрывать» (эта же основа — в нашем «притулиться»). Ежели это верно, то язык рассматривал корпус человека или животного как «укладку для внутренностей». Возможно так оно и есть: вспомним древнерусское, известное вам из «Слова о полку Игореве» «тул» — «колчан для стрел», «укладка для стрел».
Туман. Иранское по происхождению слово, переданное нам тюрками-соседями. И древнеавстралийское «дунман», и тюркское «думан», «туман» имеют то же значение — «мгла», «водяные пары в воздухе».
Тунеядец. Точный двойник «дармоеда» по строению. «Ядец» и «ед» — от «ясти», «есть», а «туне» значит «даром». От этого «туне» произведено и наречие «втуне» — «зря», «понапрасну».
Турбина. По-латыни «турбо» (родительный падеж — «турбинис») — «вихрь», «волчок». Отсюда название быстровращающейся машины.
Туфля. Ближняя к нам часть родословной слова «туфля» ясна, а дальняя, древняя, туманна. Мы позаимствовали немецкое «туффель» (немцы говорят также и «пантоффель»). А откуда оно в немецком языке? Всего вероятнее, что до немцев, через итальянское «пантофола», дошло какое-то нам неизвестное греческое название обуви, что-то вроде «пантофеллос». Немецкий же язык, ошибочно приняв греческое «пант-» за свое «пант» — «шнурок», «бечевка», известное в одном из немецких диалектов, принял и все слово за обозначение обуви со шнурками и отделил от него обувь без шнурков — «туффель». В общем, запутанная история!
Книга замечательного лингвиста увлекательно рассказывает о свойствах языка, его истории, о языках, существующих в мире сейчас и существовавших в далеком прошлом, о том, чем занимается великолепная наука – языкознание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о языке, о специальной, мало кому известной, но чрезвычайно интересной области лингвистики — ономатологии, науке о личных именах людей.Что значило и значит для человека имя? Почему одни имена живут, а другие устарели? Об именах — языческих и христианских, восточных и западных, об именах литературных персонажей и героев прошедших эпох вы узнаете в этой книге. Автор, оперируя то забавными, то парадоксально и неправдоподобно звучащими, но всегда научно точными примерами, рассказывает о происхождении имен собственных, отчеств и фамилий в нашей стране и за рубежом.
«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.
«Загадки топонимики» — книга о происхождении географических названий. Вы с интересом прочтете о сложнейших превращениях топонимов разных стран, имеющих столетнюю и даже тысячелетнюю историю, узнаете, что означают названия городов, рек, селений, познаете тайны языка и разгадаете многие его загадки.Географическое имя, говорит писатель, — это «надпись на могильной плите, полуистершийся священный иероглиф — драгоценная памятка прошлого», это «экспонат великого музея топонимики».
Предлагаемая вашему вниманию книга – сборник историй, шуток, анекдотов, авторами и героями которых стали знаменитые писатели и поэты от древних времен до наших дней. Составители не претендуют, что собрали все истории. Это решительно невозможно – их больше, чем бумаги, на которой их можно было бы издать. Не смеем мы утверждать и то, что все, что собрано здесь – правда или произошло именно так, как об этом рассказано. Многие истории и анекдоты «с бородой» читатель наверняка слышал или читал в других вариациях и даже с другими героями.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.