Почему Боуи важен - [16]

Возьмем, к примеру, песню «Can’t Help Thinking About Me» (январь 1966 года), которую Кевин Кэнн считает «исповедальным и рефлексивным» воспоминанием Боуи о «матери, станции Сандридж Парк, игровой площадке в конце родной улицы, церкви Святой Марии». Хотя песня и производит впечатление автобиографической, ведь девочка окликает героя «Привет, Дэйв», в действительности ее текст далеко не так конкретен, как считает Кэнн. В ней упоминаются мать, игровая площадка, станция и, конечно, школа, но все это обобщенные образы без названий. В центре внимания песни – момент, когда юный лирический герой вынужден уехать («Пора собирать вещи и уезжать из этого дома»[30]). По пути на станцию он вспоминает родной город и в результате оказывается в точке перехода, когда «в моей руке билет». Свою семью и друзей он оставляет позади в «стране вечного детства», но его будущее неизвестно: «Впереди долгий путь, надеюсь, я смогу пройти его в одиночку»[31].

В песне «The London Boys» (декабрь 1966 года) мы встречаем главного персонажа некоторое время спустя, но в таком же состоянии неопределенности: «Ты уехал, сказал родителям, что будешь жить в другом месте». Герою «17, но ты думаешь, что повзрослел за месяц вдали от родительского дома»[32]. Подобно рассказчику в «Can’t Help Thinking About Me», он променял комфорт на неопределенность и уже не может вернуться назад: «Уже слишком поздно, ведь ты уже где-то там, парень <…> теперь ты жалеешь, что покинул свой дом, ты получил, что хотел, но теперь ты один»[33].

Действие песни «I Dig Everything» (август 1966 года) происходит в тех же реалиях, но в другой день, и настроение тут более приподнятое. Новоиспеченный лондонец в «The London Boys» купил кофе, масло и хлеб, но ничего не может с ними сделать, потому что электричества нет. В свою очередь, рассказчик в «I Dig Everything» живет без работы уже год или больше, арендует комнату с видом на задворки на окраине города и оказывается «без денег…они все потрачены», но не переживает по этому поводу: он кормит львов на Трафальгарской площади, знакомится с девушкой из телефонной службы точного времени и машет рукой полицейским. Он находит себе бесплатное развлечение. Ему все нравится. Он сделал Лондон своим домом. И все же радость в этой песне обусловлена неопределенностью («я ничего не знаю») и пониманием неустойчивого равновесия между успехом и провалом («некоторые из них были неудачниками, но остальные вышли победителями»[34]).

В двух из вышеприведенных песен рассказ ведется от первого лица, и в их названиях есть слова «я» и «мне». В дебютном альбоме Боуи отходит от этого полуавтобиографического подхода, но использует ту же динамическую структуру в историях некоторых персонажей. «Маленького бомбардира», как и лирического героя «Can’t Help Thinking About Me», изгоняют из родного города, и он уезжает на поезде навстречу туманному будущему. Несмотря на то что интонация повествования тут скорее тяготеет к комедийной, нежели передает тревогу и неуверенность подростка, финал обеих песен почти одинаков.

Наконец, дядя Артур из одноименной песни снова живет со своей матерью, и ему предстоит «очередной бесполезный день», полный скуки: в пять пробьют часы, и он закроет свою семейную лавку. Любовь он встречает лишь в 32 года, но вскоре убегает обратно к мамочке, потому что его подружка не умеет готовить. В песне «The London Boys» рассказывалась другая история: под звон колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу герой устало возвращался в убогое жилье без электричества. Оба варианта – жить с матерью, которая тебя холит и лелеет, хотя тебе уже за тридцать («он получает карманные деньги, его хорошо кормят»), или в 17 лет шататься по Сохо в поисках еды и друзей – явно подаются как далекие от идеала. Артур пробует свободу на вкус и быстро отказывается от нее, а «лондонский парнишка» притворяется, что отлично проводит время, но втайне жалеет, что не может вернуться домой. Песни Боуи 1967 года, даже в их водевильном камуфляже, отражают его собственный опыт юного музыканта, который много выступал с группами и получил площадку для регулярных концертов в клубе в Сохо, но продолжал возвращаться в родной дом в Бромли. Дэвид стал самостоятельным артистом, но ему по-прежнему была нужна подпись отца под контрактами, он материально зависел от своих родителей и так еще и не оторвался от улиц, на которых вырос.

Но теперь все это осталось позади. Наступил июнь 1967-го, вышла его сольная пластинка, с его именем и фотографией на обложке. Дэвид точно добился своего.

Нет, не добился. Синглы «Rubber Band» и «Love You Till Tuesday» потерпели фиаско, а дебютный альбом оказался на 125-й строчке британского хит-парада. Еще один из возможных путей для Боуи закрылся. Как считает Крис О’Лири, сингл «Love You Till Tuesday» был достаточно сильным претендентом на попадание в «горячую десятку» на тусклом музыкальном рынке лета 1967 года. О’Лири предполагает, что в случае успешного продолжения он мог бы открыть Боуи альтернативный путь в кабаре: шоу в Лас-Вегасе, дуэты с Петулой Кларк и Нэнси Синатрой, каверы на песни Берта Бакарака, диско-хит в 1970-е. Но такой Боуи остался в параллельном мире, вместе с другими «если бы да кабы».