Почему Боуи важен - [10]

Информация, которой мы располагаем о Боуи в бытность его в Бромли (равно как в Лондоне, Берлине и Нью-Йорке), похожа на хитросплетенную мозаику. Книга Дилана Джонса «Дэвид Боуи: Жизнь» («David Bowie: A Life»), сборник коротких интервью, из которых я взял некоторые приведенные выше цитаты, – идеальный пример гармонии между текстом и его героем. По сути, Боуи – это калейдоскоп многоцветных элементов, находящихся в постоянном движении. В причудливых узорах мы можем разглядеть закономерности, а кто-то другой вновь взглянет на ту же самую картинку под другим углом, слегка сдвинет ее и увидит нечто иное. Наше знание о Боуи – сложная система, где два противоположных взгляда могут оказаться одинаково верными. «Некоторые авторы прилагают много усилий, чтобы уложить все это в логическую последовательность, – сказал он журналисту Джорджу Тремлетту в конце 1960-х годов. – На вашем месте я бы не стал заморачиваться».

* * *

Почему это важно? Потому что стоит помнить: Дэвид Боуи не спустился на Землю в 1947 году, а провел бóльшую часть своих юных лет в маленьком доме на улице Плэйстоу-гроув и в ее окрестностях. Он тусовался не с гламурными рокерами и их фанатками, а с Пегги и Джоном Джонсами, Джорджем, Джеффом и Питером, иногда с Кристиной и иногда со своим единоутробным братом Терри Бёрнсом. За десять лет до появления Зигги Дэвид был четырнадцатилетним подростком, каким мы его видим на школьной фотографии: обаятельная несмелая улыбка, аккуратная прическа и глаза с совершенно одинаковыми зрачками.

Во многих отношениях Дэвид ничем не отличался от сотен других мальчиков, учившихся в Burnt Ash и Bromley Tech. Кроме того, он был далеко не единственным местным подростком, создавшим музыкальный ансамбль. Когда в июне 1962 года Дэвида взяли в его первую группу The Konrads, это был уже сложившийся коллектив с Джорджем Андервудом на вокале. Дэвид Джонс был талантлив и честолюбив, но такими были и многие другие юноши его круга. Каким-то образом он сделал себя исключительным. Каким-то образом он вырвался из своего окружения и стал артистом – произведением искусства, каких до него мир еще никогда не видел. История Боуи важна, потому что это мог сделать кто угодно, но получилось только у него. Да и то, что выросший в Бромли парень сумел создать образ всемирной звезды глэм-рока, безусловно, вдохновляет куда больше, чем если бы Боуи просто прибыл из космоса в готовом виде.

Как же ему это удалось? Я изложу собственную версию, мой личный способ соединения точек в матрице Боуи для создания общей картины его жизни и карьеры.

Очень важную роль в истории Боуи сыграли городские предместья. Романист Джонатан Коу так писал о своем детстве на окраине Бирмингема: «Оно дало мне богатую почву для мечтаний о других мирах, обширных, захватывающих, но не обязательно лучших. Именно однообразие жизни в пригородах превратило столь многих из нас в творцов». Рупа Хук в книге «Осмысление пригородов через поп-культуру» («Making Sense of Suburbia Through Popular Culture») называет подобные Бромли места словом «нигде», имея в виду, что они и не город, и не деревня. «Нужно признать, – пишет она, – сам факт того, что заурядность и консервативность пригородов создает почву для расцвета творческой деятельности». Дэвид Бакли отмечает, что «место действия играет ключевую роль – жизнь в предместье, но при этом близком к Лондону, создавала идеальные предпосылки для побега. Лондон был олицетворением экзотики, свободы и перемен для молодых людей, которых пресность столичных пригородов доводила едва ли не до отчаяния. И он был так близко – всего лишь в получасе езды на поезде». Неудивительно, что комната Боуи в доме рядом с железной дорогой, где он слушал радио и откуда смотрел на фонари битком набитого паба, стала столь мощным образом в мифе о его происхождении.

Ученые охотно употребляют термин «лиминальный» для описания переходных состояний; слово происходит от латинского limen – порог, пороговая величина. Дэвид находился вне того мира, куда ему хотелось перебраться, и он ждал исполнения своей мечты.

«Ты оказываешься между двух миров, – вспоминал он. – У людей, выросших в сельской местности, и у тех, кто вырос в центре больших городов, есть определенные ценности. В пригороде же возникает ощущение, что ты не принадлежишь никакой культуре. Ты как будто находишься в пустыне». В его мечтах был не только Лондон, но и Америка, благодаря Терри Бёрнсу, привозившему из Сохо пластинки с джазовыми записями и сборники поэзии битников. Юный Дэвид, родившийся ровно через двенадцать лет после Элвиса, уже фанател от его «Hound Dog», «Tutti Frutti» Литл Ричарда и слушал радио Вооруженных сил США. В тринадцать лет он написал письмо в ВМС США и отправил его через американское посольство в Лондоне. В результате сотрудники посольства пригласили Дэвида провести с ними целый день и разобраться в американском футболе. «Затем, к великому удивлению Дэвида, – писала газета Bromley and Kentish Times в ноябре 1960 года, – он получил шлем, наплечники и мяч в подарок от местной базы американских ВВС». Статья под заголовком «Дэвид во главе спортивной революции» («David Leads Sport Revolution») сопровождалась его фотографией в полной экипировке игрока в американский футбол.