Побег - [39]

Какая еще Марина?! Откуда взялась Марина?! Наверно, Олег допустил какую-то неделикатность: она всегда требовала от него в постели деликатности, потому что была родом из культурного Свердловска, а он налетал на нее дико и по-провинциальному, по-зауральски, потому что когда ему ее хотелось, он терял над собою контроль как человек и учитель химии, и не он выбирал, куда отправить свои руки: на ее плечи, бедра или груди, а руки сами стискивали, что хотели, и он не ведал заранее, как все произойдет: будет ли она внизу, вверху или спиной к нему. Он просто безумствовал, как сатир, пока не получал облегчение и ждал, когда она очнется, непривычно молчаливая и с закушенной губой.

Но Марина была настойчива и день за днем говорила ему, что он должен быть паинькой, должен не спеша целовать ее усиливающимися поцелуями и все делать потихонечку, вначале приласкав плечи, затем груди и лишь потом бедра — именно в таком порядке. А потом уже можно переходить к делу, но медленно. Она, очевидно, имела в виду какой-то эротический фильм, который посмотрела в шестнадцать лет, неведомо для себя навсегда запомнив старательно разыгранную актерами сцену. Ее аргументы звучали справедливо, но то ли голос у нее оказался слишком резок для Олеговых ушей, то ли по какой-то другой причине, но чем более тщательно Олег следовал ее советам, тем безвозвратнее гасился его огонь. То есть все продолжало происходить, и даже очень плавно и деликатно, но стало таким неинтересным, что постепенно наскучило и самой Марине.

Но Марина была тут совершенно ни к чему, и она сейчас же исчезла. Вместо нее наконец появилась Катя, которая с закрытыми глазами пробормотала:

— Не знала, что ты научился говорить по-русски!

А открыв глаза, испуганно обхватила Олега:

— Прости, пожалуйста! На одну секунду мне показалось, что ты мой муж!

Через миг Кати уже не было. Рядом опять появилась незнакомка. Она приподнялась на локте и склонилась над Олегом.

— Ты меня никогда не забудешь, правда? Как хорошо, что мы поехали в Ленинград!

— В Петербург, — хотел поправить ее Олег, но был поцелован.

Незнакомка знала о нем странные вещи. Так, она безошибочно знала, где и как поцеловать его, чтобы поднять в нем жаркий ветер, несущийся к ней, и немедленно сама становилась бегущей волной, чтобы принять его в себя весь, до последнего дуновения. И он тоже узнавал ее, словно вспоминал сквозь толщу времен. Там, где касался он губами или рукой, пробуждалось ее тело, словно пробивался на свет цветок. Самое удивительное, что так происходило везде: Олег покрывал поцелуями плечо, и каждая частичка плеча вздрагивала и отзывалась, спина повсеместно оживала, становясь целой страной, и лопатки шептали, что им нравится, когда их целуют, и пусть, пожалуйста, целуют еще и еще, а ногам уже не хватало слов, и они просто становились тихими, замирающими мелодиями в ответ на его ласку. Олег восхищался всеми этими частичками, чувствуя, что они ему рады и давно ждут. Но кто была эта женщина, он не знал.

Дважды он просыпался этой короткой ночью. Первый раз он проснулся от ощущения, что он не один, и с радостью увидел рядом с собой ставшую такой родной молодую женщину. Было довольно темно, самый пик белой ночи, и цвет волос было не разглядеть. Женщина спала, повернувшись лицом к стене. Олег коснулся ее груди, она улыбнулась и начала поворачиваться к нему, а он с волнением начал ждать, что вот-вот он ее увидит. Через некоторое время он заснул опять, ощущая в себе непрерывный огонь желания, который никому никогда уже не загасить, и на миг даже возникла мысль, не будет ли это теперь мешать ему жить или даже просто уснуть в данную минуту, но Олег договорился с огнем, сказав: «Ты гори, а я посплю», — и уснул.

Во второй раз он проснулся от того, что был один. Он сразу испугался, что остался один навсегда, что она ушла, ушла по неизвестной причине, просто оттого, что человеческое существование трагично, и счастье, которое тебе дарят, не может быть долговечно, а долговечно то счастье, которое куется, но счастье, которое человек сам себе выковывает, так схематично и скучно, несмотря на то что прочно и безупречно, что просто плакать хочется от всех этих бесконечных «чн».

Он бросился на кухню, безо всего, босой, и обнаружил там ее в халатике, смотревшую в окно, в котором рассвет начал пересиливать закат. Олег снова спросил ее:

— Как тебя зовут?

— Ты разве не знаешь? Меня зовут Катя, — ответила она.

Олег не удивился. Они вернулись в комнату, а наутро он снова проснулся один. Однако он был спокоен, так как чувствовал, что в квартире кто-то есть.

Он пошел на кухню, но там никого не было. Тогда он заглянул в соседнюю комнату, где наконец и обнаружил настоящую Катю. Наваждение кончилось. Она серьезно посмотрела на него и, когда он подошел, села в кровати.

— Ты, наверно, думаешь, что я... дрянь?

Олег покраснел. Он крикнул:

— Это еще что? Откуда ты берешь такие слова?

— Ты мог подумать что-нибудь такое после того, что было этой ночью... Ведь я замужем. Но я не дрянь. И я люблю своего мужа.

— Прекрати немедленно! И вообще: ты уверена, что понимаешь, что тут произошло?