Побег - [34]

Отважные научные сотрудники решили наладить производство компактных домашних люстрочек, доступных населению. НИИ имел маленькое опытное производство, и после нескольких неудачных попыток начал выпускать общедоступные люстры. Институт получил небольшой, но твердый доход, который постепенно возрастал. Но упомянутую группу энтузиастов интересовали не только деньги. Возникла идея бесплатно подпитывать народ благотворным излучением прямо на улицах. Ободрившиеся сотрудники решили создать систему общественных парков, наполняемых отрицательными ионами. Они получили грант от одного социального фонда. Петербург с его большими и маленькими садиками уже давно страдал от выхлопных газов, с которыми не справлялись измученные деревья. Поэтому нужна была комбинация природы и техники, чтобы справиться с проблемой.

— Что же! Совсем неплохо! Садик Чижевского! — Олег, а за ним и Саша прервались, чтобы налить по последней.

— Увы! Все это уже благополучно сделано. Садик существует. Идея устарела.

Геннадий потянул блокнот у них из рук.

— Подожди! Как устарела?

— Вы видели забор на улице как раз напротив гостиницы? Не поинтересовались, что за ним находится? Пошли посмотрим!

Геннадий решительно затопал к выходу. Им ничего не оставалось, как следовать за ним.

Они вышли на улицу и огляделись. Напротив, действительно, стоял забор, на котором виднелась табличка «Экспериментальное городское строительство. Вход воспрещен». А под табличкой красной масляной краской была намалевана стрела влево, да еще подписано с заботой о непонятливых гражданах: «Обход».

— Давайте-ка туда пройдемся, посмотрим, — предложил Геннадий.

Кстати, там где-то был магазинчик.

Олег хотел что-то сказать, но промолчал. Было заметно, что Геннадий взял командование на себя. Но Олег-то помнил, кто тут в книге главный. И над Геннадием имеются господа. Настоящий автор легко может устроить любой сюрприз. Да и господин в черном тоже большой шутник.

Вообще, Петербург, как опасался наш герой еще в самолете, оказался не вполне точной копией настоящего. Он то и дело обнаруживал отклонения неприятного характера и свойства. Получалось, что сочинитель мог преспокойно и безнаказанно наворотить каких угодно улиц, притонов, а то и устроить случаи откровенного грабежа, выдавая это за реальные черты великого города. Так что Геннадий напрасно так прост и доверчив. Сейчас как выскочат из кустов хулиганы под тихий смех затаившегося автора!

С другой стороны, успокаивал себя Олег, Геннадий — нормальный персонаж. Не с улицы пришел. С ним не должно случиться чего-либо запредельного. Тем более что к Геннадию неплохо относятся все: и автор, и господин в черном, и Саша, и Олег. Лишь Ольга отнеслась к нему немного критически — и тут же с шумом была изгнана с этих страниц.

Они быстро двигались по хорошо протоптанной тропинке, которая, несомненно, вела куда-то в оживленное и посещаемое место. Тем не менее Олег оставался настороже, тем более что на глаза стали попадаться кучи мусора, откровенно вываленного на траву. Причем эти кучи постепенно учащались. Хотя Олег у себя в Зауральске привык ко всякому безобразию, однако его провинциальная вера в то, что уж Москва-то с Петербургом в наше трудное время избегут окончательного упадка и что-нибудь придумают, сильно страдала, и сердце было ранено.

Его спутники смотрели на эту картину хладнокровнее. Саша вообще не замечал окружающего их мусора, будучи поэтом, а Геннадий, если и замечал, то аскетически принимал родину такой, какова она есть. Кроме того, в данный момент он, тряхнув стариною, исполнял роль впередсмотрящего матроса и хищно смотрел вдоль забора.

— Вот! — наконец воскликнул он, протягивая руку.

Деревянный забор внезапно кончился и их глазам открылась невообразимая картина.

Во-первых, поражала строгая, повешенная на двух столбах вывеска, на которой черным по белому стояло: «Сад-дегазатор». С трудом связывались между собою эти два слова, плохо складывались в сочетание, а оставаясь самостоятельными, били читающего по лбу, как двойной удар молотка. Во-вторых, просто-напросто бросало в шок то обстоятельство, что сам сад-дегазатор был окружен оградой из колючей проволоки. Под объявлением была калитка, также обтянутая колючей проволокой. Ну, а за калиткой начинался словно бы небольшой концлагерь.

Концлагерь был состроен настолько грубо и примитивно, что сразу и не поймешь собственной реакции: то ли челюсти отвисают, то ли поджилки трясутся. Внутри проволочной ограды виднелись тут и там между кустами отдельные не то груды, не то мотки колючей проволоки высотой в человеческий рост. Возле этих странных нагромождений стояли серьезные подтянутые люди в пятнистой форме.

Но это было не все. Проволока также была натянута на огромные деревянные рамы, укрепленные на многочисленных столбах и образовывавшие странные пусто-колючие крыши. То есть это сомнительное место было огорожено даже сверху.

Нет, деревья, конечно, были. Присутствовали тополя; отцветали вдоль дорожек, присыпанных ржавым гравием, кусты сирени, розовой и белой; были высажены на нескольких клумбах огненные тюльпаны. По дорожкам прогуливались какие-то люди: не то посетители сада, не то арестанты. Однако туда, внутрь, не очень хотелось.