Побег - [33]

Они пошли пить чай к Олегу, продолжая дискутировать на ходу. Саша молчал, но глаза его сверкали. Говорил в основном Геннадий.

— Тем временем мафиозо, которому я дал имя Евгений в честь героя романа Тургенева «Отцы и дети» и скромную биографию, бросил свою науку и начал действовать. Поначалу все было под моим строгим наблюдением. Подкупив стрелочников и машиниста, Евгений решительно украл на товарном вокзале два вагона чистой листовой меди и немедленно ее продал. Затем он некоторое время занимался продажей сахара. Однако постепенно его деятельность стала ускользать от меня. Этот мафиозо ушел в торговлю компьютерами и стал богатеть не по дням, а по часам. Мне оставалось только регистрировать его, прямо скажем, не вполне подобающие поступки.

— Мне кажется, ты неправильно употребляешь слово мафиозо, — возразил Олег. — По словарю, это член организованного преступного сообщества.

— А мне кажется, это ты неправильно употребляешь! Следи за Интернетом, старик. Ты разве не замечаешь, что в русском языке все иностранные слова получают другой смысл? Мафиозо — это преступник новой формации, вот и все. Конечно, у него есть сообщники, но это не главное. Главное в том, что его отличают особые, чисто современные наглость и коварство. Обрати внимание: Евгений специально занялся компьютерами, потому что знал, что я не люблю и боюсь их! Таким образом, он получил полную свободу! Ну как же он после этого не мафиозо? Типичный мафиозо!

Олег не стал спорить.

— Заработав на компьютерах свой первый миллион долларов, а затем второй, третий и четвертый, Евгений неторопливо огляделся вокруг. Он задумался об одной маленькой сибирской республике, одной из тех, в которых добываются алмазы. Еще со времен работы в НИИ алмазы волновали его. Воля у него всегда была сильная, эмоции на лице не выражались. Но алмазы вызывали в его душе настолько сильный трепет, что он, видя их или даже только представляя в воображении, начинал неудержимо улыбаться от восторга. Алмазы притягивали его, как роковая женщина неопытного юношу. Евгений поехал в эту республику и через две недели стал помощником ее президента по техническому вооружению. Сначала я даже не понял, как это ему удалось. Но через несколько страниц я обнаружил, что республиканская газета напечатала благодарственную статью о восьмидесяти персональных компьютерах, недавно пришедших из Петербурга по железной дороге в подарок сибирякам. Сопоставить факты было нетрудно!

Саша и Олег, едва услыхав про алмазы, затаили дыхание. Литература опять сближалась с действительностью!

— Ага! — глядя на них, закричал Геннадий. — Вы ждете продолжения? А вот и нет! Я сам с ужасом ждал, что будет дальше. Неужели слабая Елена потянется к богатству и драгоценным камням? Неужели отвергнет скромное чувство владельца небольшой сети электромагазинов, не говоря уже о муже-программисте и двух дочках? Я не переживу этого, понял я. И перестал писать! Отложил, так сказать, перо, вдруг ставшее для меня непосильно тяжелым. Далее в романе наступает перерыв.

— Как перерыв? — вырвалось у Олега.

— Так перерыв!

— Ни фига себе! — изумился Саша. — У вас в прозе тоже, гляжу, сюрпризы такие бывают, что хоть валерьянку пей.

— Кое в чем я продолжаю роман: добавляю картинки российской жизни, зарисовки разные. Но основной сюжетной линии больше не касаюсь.

Геннадий угрюмо замолчал.

Они безмолвно пили вкусный чай, а комнату наполнял легкий сумрак белой ночи. Для продолжения начатого разговора требовалось что-нибудь покрепче. Олег, внутренне мучаясь и сомневаясь, но не видя иного выхода, полез в чемодан за водкой, купленной в аэропорту.

— А что это за блокнот номер восемь? — спросил он.

17

Геннадий, услышав о блокноте, сначала возражал.

— В этом эпизоде нет ни Лены, ни Германа, ни Евгения! Это скучно!

— Не надо нас пугать! О чем там говорится?

— Понимаешь, Олег, — смутился Геннадий, — я не уверен, что сохраню это в романе. Как тебе объяснить... Ну вот скажи, как ты относишься к Жюлю Верну?

— Замечательный писатель. А при чем тут Жюль Верн?

— Он предсказал много технических устройств, но практически все они устарели.

— Ну и что. Между прочим, любая техника рано или поздно устаревает.

Геннадий некоторое время помолчал и заявил с некоторой тоской:

— Я не хочу быть Жюлем Верном!

— Но тебя никто не заставляет! — удивился Олег. — И потом: получится ли?

А Саша добавил философски:

— Не хочешь быть Жюлем Верном — не будь им!

— Вы не понимаете, ребята! В эпизоде я описал одно изобретение, а мужики тут, в России, оказывается, его только что изобрели.

Геннадий достал пресловутый блокнот номер восемь, и Саша с Олегом склонились над прихотливым почерком писателя-самоучки.

НИИ, из которого происходил отрицательный герой Евгений, превратившийся сначала в мафиозо, а затем в олигарха, вел грустную жизнь, нищал и бедствовал. Часть сотрудников не выдержала новых экономических условий и разбежалась. Но были несколько человек, которые не сдались и решили дерзнуть. Они задумали спасти институт, коллег, а в перспективе, может быть, и родину.

Далее в блокноте довольно занудно излагалось учение замечательного профессора Александра Чижевского. Точнее, тот его аспект, который касается учения об отрицательных ионах, неслыханно полезных для здоровья человека. Профессор еще в двадцатые годы прошлого века придумал специальное устройство, которое, будучи под электрическим напряжением, густо усеивало воздух отрицательными ионами, благодаря чему лечило разнообразных больных и очищало окружающую среду. Важной частью устройства было огромное количество острых штырей, с которых, как писал Чижевский, ионы «стекают в пространство». Такое устройство почему-то называлось люстрой.